Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

548Рассказ этот г-жа де Сталь скорее всего слышала от Матье де Монморанси, объезжавшего тюрьмы в 1811 г. (см. примеч. 501). Осада испанского города Сарагосы французскими войсками — эпизод войны в Испании, которую французы вели с 1807 г. до самого крушения Империи; осада происходила в два этапа: первый длился с 15 июня по 14 августа 1808 г., второй — с 20 декабря 1808 по 21 февраля 1809 г., и лишь после этого Сарагоса пала.

549Реплика аббата Рене д’Эспаньяка (1752–1794), парижского каноника, прославившегося как своим вольтерьянством (которого он, несмотря на свое духовное звание, не скрывал), так и участием в крупных денежных спекуляциях и до, и во время Революции; за присвоение 25 миллионов ливров, нажитых на армейских поставках, Эспаньяк был подвергнут суду революционного трибунала и в апреле 1794 г. казнен.

550Сталь с юности очень болезненно реагировала на газетную клевету, жертвой которой становилась; ср. запись в дневнике Вильгельма фон Гумбольдта от 29 июня 1798 г.: «Г-жа де Сталь, говорят, так чувствительна к клевете, что порою проливает слезы над газетными страницами» ( Humboldt . Р. 161). Такая реакция вполне естественна, если учесть, что именно газеты, причем как левого, так и правого толка, писали о г-же де Сталь; см., например, в якобинской «Газете свободных людей», выходившей под покровительством Фуше, обращение «Народа» к г-же де Сталь: «Не ваша вина, что вы уродливы; ваша вина, что вы плетете интриги» или характеристику ее в роялистской газете «Архангел Гавриил» как женщины, пишущей «о метафизике, в которой она ничего не смыслит; о морали, которая ей чужда; о добродетелях своего пола, которых она лишена» ( Gautier . P. 40–41), «гермафродит», «проститутка», «амфибия», «чудовищное порождение Неккера» — определения, каких удостаивала г-жу де Сталь революционная пресса (см.: CS. № 53. Р. 23–52). Неудивительно, что в оставшемся неопубликованным сочинении «О нынешних обстоятельствах, могущих положить конец Революции» (1798) Сталь решительно отделяла книги, для сочинения которых нужны время и знания, от газет — сиюминутных публикаций, авторы которых легко путают правду с ложью и клеветой и не несут за это ответственности; Сталь выступала за право оскорбленных людей подавать в суд на журналистов и таким образом защищать свое достоинство. Ср. также примеч. 125.

551Сталь вторично ссылается на мнение Рёдерера (см. примеч. 124). Возможно, именно эту фразу вспомнил в письме к Вяземскому от 25 мая и около середины июня 1825 г. Пушкин: «А ты не пренебрегай журнальными мелочами: Наполеон ими занимался и был лучшим журналистом Парижа (как заметил, помнится, Фуше)» ( Пушкин . T. XIII. С. 184). С начала 1825 г. Пушкин, находящийся в Михайловском, страстно мечтает прочесть «Мемуары» прославленного наполеоновского министра полиции, вышедшие в 1824 г. (см. письма к Л. С. Пушкину от конца января — первой половины февраля, 14 марта и 22–23 апреля 1825 г.), поэтому естественно, что он сослался именно на него, однако видеть в этой ссылке на Фуше доказательство знакомства Пушкина с его мемуарами опрометчиво, хотя такой вывод напрашивается при чтении комментария Б. Л. Модзалевского ( Пушкин . Письма. М.; Л., 1926. T. 1. С. 441). Во-первых, 26 сентября 1825 г. Плетнев по-прежнему еще только обещает доставить Пушкину мемуары Фуше (см.: Пушкин. T. XIII. С. 235–236); во-вторых, в «Мемуарах» этих упоминания о «журналистской» деятельности Наполеона носят весьма специфический характер: Фуше пишет преимущественно об отношении императора к цензуре (лицемерном отрицании ее на словах и постоянном обращении к ней на деле), а также об использовании прессы для влияния на умы (см.: Fouché J. Mémoires. P., 1993. P. 186–189). Мысль Рёдерера в передаче Сталь гораздо ближе к тому, о чем говорится в письме к Вяземскому, а книга г-жи де Сталь (в отличие от «Мемуаров» Фуше, уже прочитанная) была летом 1825 г. предметом особого пушкинского внимания (см. примеч. 853). Что же касается атрибуции процитированной мысли не Рёдереру, а Фуше, она, очевидно, связана с тем, что первое упоминание этого мнения о Наполеоне-журналисте (со ссылкой на Рёдерера) в издание 1821 г. не вошло, а Сталь в комментируемом отрывке ссылается на безымянного сенатора, между тем имя Фуше (который с 1802 г. также носил звание сенатора) было у Пушкина на памяти, поскольку его мемуары еще оставались скандальной новинкой.

552Латинская фраза «Ultima ratio regum» [последний довод королей] была выбита на французских пушках в царствование Людовика XIV. Параллели артиллерии и прессы придал афористическую форму известный остроумец Антуан де Ривароль, который в «Национальной политической газете», выходившей в 1789–1790 гг., писал, восстанавливая причины революции: «Почти всему причиной свобода прессы. Философы научили народ насмехаться над священниками, священники разучились уважать королей; это, разумеется, привело к ослаблению власти. Книгопечатание — артиллерия мысли» (Rivarol [Œuvres choisies] / Choix de textes par Jean Dutourd. Р., 1963. Р. 143; курсив мой. — В. M.; эту фразу заимствовал у Ривароля Пушкин, процитировавший ее в одном из планов «Сцен из рыцарских времен»).

553Ср. признание г-жи де Сталь в письме к Мейстеру от 5 октября 1811 г.: «Нынче главное событие моей жизни — это солнце. В хорошую погоду я еще надеюсь, что Господь меня не оставил» ( Meister . Р. 222).

554О возможности уехать в Америку или Италию г-жа де Сталь просила Савари через Капеля начиная с сентября 1811 г. (см.: CS. № 44. Р. 110–111); не получив ответа, она 12 ноября собственноручно написала к Савари письмо, где, ссылаясь на то, что предыдущая просьба выдать ей паспорт для отъезда в Америку, адресованная ему же полтора месяца назад, осталась без ответа и отплытие сделалось невозможным из-за погодных условий, просит разрешить ей уехать в Италию: «Подарите мне южное солнце. Это последнее утешение для несчастных, лишенных всего остального» ( Pingaud . Р. 29). Письмо это, по всей вероятности, осталось без ответа; срок действия предыдущего паспорта, выписанного в 1810 г. (см. примеч. 467), уже истек; то же самое касалось и паспорта «для отъезда в Америку через Германию», выписанного в декабре 1810 г. мировым судьей кантона Коппе ( CS . № 44. Р. 122–123). О реальных намерениях г-жи де Сталь в этот период см. примеч. 524.

555Г-жу де Сталь эта реплика Наполеона поразила так сильно, что она дважды отметила ее в записных книжках ( DAE-1996 . Р. 415, 466) и включила в РФР (ч. 4, гл. 19; CRF. Р. 426).

556Для префекта Капеля и специального комиссара женевской полиции Мелена, считавших г-жу де Сталь болтливой и не умеющей хранить тайну, отъезд ее в самом деле явился полной неожиданностью; как докладывал Мелен министру полиции Савари 2 июня 1812 г. (через десять дней после того, как Сталь покинула Коппе), отъезд этот «совершился в такой глубокой тайне, что целых три дня о нем ничего не знали даже в самом Коппе» ( CS . № 44. Р. 122). Капель, очевидно, чтобы загладить свою вину, в донесении от 4 июня 1812 г. даже сдвинул дату отъезда г-жи де Сталь на четыре дня (27 мая вместо 23-го). Что же касается министра полиции Савари, то он, по-видимому, также чувствуя необ ходимость оправдаться перед императором и смягчить удар, сделал на донесении Капеля приписку: «Счастливого пути. Доложить об этом императору в анекдотическом виде» (CS. № 44. Р. 123).