Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

647Проект русско-французской конвенции, подписанной в Петербурге 23 декабря 1809 / 4 января 1810 г. Коленкуром и Румянцевым, в самом деле предусматривал, что Польское королевство не будет восстановлено никогда и что ни к одной из частей, которые входили в это королевство прежде, не будут применены названия «Польша» и «поляки», однако Наполеон эту конвенцию не ратифицировал и предложил включить в нее формулировку гораздо более обтекаемую; он «изъявил готовность обязаться в том, что он никогда не будет способствовать никакому предприятию, клонящемуся к восстановлению Польши» (см.: Николай Михайлович, вел. кн. Дипломатические сношения России и Франции. СПб., 1906. Т. 4. С. 407–411). В результате конвенция ратифицирована не была, а дальнейший ход событий показал, что Наполеон не только не вычеркнул Польшу (пускай под именем герцогства Варшавского) и поляков из истории, но, наоборот, сделал на них ставку в войне против России. Таким образом Наполеон перехватил инициативу у Александра, который также размышлял о «восстановлении» Польши как насущной проблеме и с конца 1810 г. вел переговоры на эту тему при посредничестве князя Адама Чарторыйского (см.: ВПР. Т. 6. С. 743). В мае 1812 г. среди поляков, живших в Петербурге, ходили слухи, что «Государь отправился в Варшаву, где будет коронован королем Польским» (Искюль С. Н. Война 1812 года и русское общество («Осведомительные письма» тайной полиции) // Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. М., 2001. С. 277). Весной 1812 г. Александр I поручил сардинскому послу в Петербурге Жозефу де Местру составить проект обращения к полякам, и тот выполнил поручение к концу июля; по-видимому, намечался проект манифеста о «восстановлении» Польши под скипетром русского царя (см.: Степанов. С. 603, 662); манифест, однако, запоздал: польское дворянство стало на сторону Наполеона, и 28 июня варшавский сейм провозгласил восстановление Польского королевства (см. примеч. 598). Во время войны против России в рядах наполеоновской армии воевало около 100 000 поляков, из них две трети были распределены по разным корпусам, а одна треть составляла 5-й корпус под командованием И. Понятовского.

648Арман Огюстен, маркиз де Коленкур, герцог Виченцский (1773–1827) с ноября 1807 по май 1811 г. был послом Франции в Петербурге, а в 1812 г. сопровождал Наполеона в походе на Россию.

649Этот фрагмент беседы Наполеона с Балашовым в передаче Сталь очень близок к рассказу самого Балашова (см.: Дубровин. С. 29); единственное разночтение состоит в числе московских церквей: сам Балашов, по его словам, уверил Наполеона, что их в Москве 240. Подсчет московских церквей был проблемой, специально занимавшей путешественников. Цифра, приводимая Сталь в комментируемом фрагменте (заметим, что в РФР число московских церквей составляет уже не 1600, а 1800; см.: CRF. Р. 430), восходит, возможно, к книге ганноверского резидента Фридриха Христиана Вебера «Преобразованная Россия» (1721; фр. пер. под названием «Новые записки о настоящем состоянии Руси, или Московии» — 1725). Вебер сообщает, что в Москве уже есть полторы тысячи церквей, но местные жители хотят довести их число до 1600. В дальнейшем, однако, была предложена более скромная цифра: у Леклерка — «270 церквей и множество частных часовен» ( Leclerc. Т. 2. Р. 367), у Кокса — «более тысячи» (Сохе. T. 1. Р. 150); Фортиа де Пиль, однако, снова возвращается к веберовским данным: «по меньшей мере полторы тысячи» (Fortia. Т. 3. Р. 272).

650То есть будут оказывать французским войскам такое же упорное сопротивление, какое оказывали им испанцы, которые с 1808 по 1813 г. вели против французов партизанскую войну, окончившуюся поражением французов. Этот обмен репликами между Наполеоном и Балашовым обсуждался уже в 1812 г. на основе устных рассказов последнего; ср. в воспоминаниях А. Г. Хомутовой, написанных, по-видимому, в 1830-х гг., то есть задолго до публикации записки Балашова (см. примеч. 644), воспроизведение услышанного в Москве в июле 1812 г. рассказа Балашова о его беседе с Наполеоном: «Он спросил меня: „Да что же поддерживает русских?“ — „Вера, Государь!“ — „Да разве ее так много в России?“ — „Так же много, как в Испании“. Он насупил брови и вскоре отпустил меня» (РА. 1891. Кн. 3. С. 316). Комментируемый фрагмент «Десяти лет в изгнании» был переведен на русский язык С. Н. Глинкой в «Русском вестнике на 1824-й год» (см. подробнее в наст. изд. в статье «История текста и его переводов на русский язык», с. 204).

651Арман-Эмманюэль дю Плесси, герцог де Ришелье (1767–1822), эмигрировавший из Франции во время Революции, в 1803 г. был назначен губернатором города Одессы, а через два года — генерал-губернатором всего Новороссийского края. Этот пост он занимал до сентября 1814 г., когда возвратился во Францию, где год спустя был назначен главой кабинета министров. Приветствуя это назначение, г-жа де Сталь писала ему: «Не пугайтесь трудности дела, на Вас возложенного; да возвратят нам Ваши достоинства утраченную Францию. Какая слава и, что еще лучше, какое блаженство души ожидают Вас, если Вы возродите для нас отечество!» (цит. по: Waresquiel E. de. Le duc de Richelieu. Р, 1990. Р. 233–234).

652О замысле этой эпической поэмы Сталь рассказывала еще в 1808 г. в венских салонах (см.: Rzewuska. T. 1. Р. 96). Собирать материалы для нее Сталь начала в 1811 г. в Швейцарии (см.: Lenormant. Р. 223), и об этом литературном замысле знали даже наполеоновские осведомители, один из которых, начальник сыскной полиции Демаре, сообщал императору о намерении г-жи де Сталь отправиться через Одессу в Константинополь — «ибо без этого она, как ей кажется, не сумеет завершить „Жизнь Ричарда Львиное Сердце“ — сочинение, задуманное с тем, чтобы превзойти „Путешествие из Парижа в Иерусалим“ Шатобриана» (CS. № 4. Р. 7). Полицейский допустил неточность: на самом деле Сталь хотела превзойти эпическую поэму в прозе «Мученики», посвященную первым христианам; ср. письмо к Анри Мейстеру 3 апреля 1812 г.: «Это историческая поэма о Ричарде Львиное Сердце и, прежде всего, об энтузиазме крестовых походов. Главных действующих лиц четверо: Фридрих Барбаросса, Филипп- Август, Ричард и Саладин; развязка — свобода Англии и Великая хартия вольностей. […] „Мученики“, которые, по-моему, не удались автору, внушили мне мысль сочинить произведение в этом роде; оно может выйти превосходным, но для этого нужно увидеть Левант и проч., ибо описания мест, тобою не виденных, подобны описаниям чувств, тобою не испытанных» (Meister. Р. 224). Сталь продолжала работу над этой поэмой в 1814 г. (DAE-1996. Р. 542, 24), а в 1815–1816 гг. по-прежнему мечтала о поездке в Константинополь. Никаких рукописей этой поэмы до наших дней не дошло.

653В Киев г-жа де Сталь прибыла 21 июля 1812 г. ( DAE-1996 . Р. 544).

654Путешественники XVIII в. неизменно отмечали чрезвычайную набожность русских простолюдинов и, в частности, обыкновение, «завидев церковь (а их здесь великое множество) или образ святого, каковых также великое множество на улицах и перекрестках, кланяться и креститься бессчетное число раз» («Путешествие в Англию, Россию и Швецию в 1775 году» Даниэля Лескалье, 1799; цит. по: Voyage. Р 389–390); см. также: Faber. Т. 2. P. 11. Впрочем, иностранцы зачастую видели в этом обыкновении «пустое кривлянье» ( Voyage . Р. 389) либо проявления фанатизма («Путешествие в Сибирь» Шаппа д’Отроша, 1768; см.: Voyage. Р. 1081) и лицемерия, не имеющего никакого отношения к реальным добродетелям; ср., например, у Массона: «Некий офицер-иностранец нанял слугу из солдат и повел к себе. Проходя мимо церкви, солдат останавливается, преклоняет колена и крестится. Ах так! — говорит офицер. — Выходит, ты плут; ступай прочь, ты мне не нужен; предшественник твой тоже крестился, а потом обокрал меня. Офицер не успокоился до тех пор, пока не нашел слугу, который проходил мимо церкви, не останавливаясь. Этого он нанял и не прогадал: слуга оказался честен» ( Masson. Р. 187; другие примеры поверхностной набожности см.: Массон. С. 141–142). Напротив, Сталь в соответствии со своим желанием оценивать все увиденное в России и могущее послужить делу борьбы против Наполеона сугубо положительно склонна видеть в набожности русских залог чистоты их нравов.