Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

— Исцеляйтесь, хроменькие! Исцеляйтесь, слепенькие!

Начали выяснять: чей колодец? На чью долю выпала такая щедрость небесная?

Выясняли-выясняли и выяснили: господнее благоволение попало в колодец собственника-богатея Кондрата Солопия.

Пока там говорили, выясняли, пока разговаривали, церковный причт уже кропил кропилом, а бубличница Варвара Чернохмара сладко пела:

— Бублички свеженькие! Просвирки святенькие! Святую воду брала, святой водой и заквашивала! Хватайте, разбирайте!

Всем чудотворным действом руководил коммерческий друг Солопия, смышленый странник Евсей Колодий.

Он и удачный совет подал — богородицу на срубе пристроить. Пристроить и длинными гвоздями приколотить.

Вначале много было вариантов — куда и где? Ограниченный Солопий домогался примостить чудотворную где-нибудь в загоне. Но сообразительный Евсей Колодий хозяйскую химеру резонно отклонял:

— Кондрат Осипович, положитесь на меня. Это уж будет мое четырнадцатое чудо. И учтите — все тактично, все в цель! Вы же подумайте, дорогой! Ну, прибьем возле свинарника — сразу же спросят: почему царица небесная полетела к поросятам? Что она, поросных свиней не видела? Вы говорите — под стреху. Но под стреху, кроме воробьев, ни один святой никогда не залетал. Опять рекомендуете повесить на бересте. Если бы это еще Христос, тогда верно, тогда вы попали в точку. Спаситель снижался на землю, зацепился трусами за ветку и кричит: «К вам, грешным, гряду!» Голубчик, — логично доказывал Колодий, — а вы подумали, надолго ли нам хватит продавать чудотворный берестовый лист? А освященной воды — по горло хватит! Хватит торговать и летом и зимой…

Так вот смекалистый Евсей Колодий тут же, недалеко от колодца, для прихожая профилактически-исцелительный комбинат соорудил. В чашках и в бутылках святую воду направо и налево лихо за денежки раздавал.

На бутылке или на чашке стояла такса и лечебный диагноз: от немоты, от глухоты, от слепоты.

Позже в собственном домике, построенном им в Полтаве, интимные друзья спросили хозяина, Евсея Колодия:

— Евсей, скажи по правде, помогла ли кому-нибудь вот та святая колодезная вода?

— Точно не знаю, — ответил Колодий. — Но нам, подвижникам, — мне, Солопию и Варваре Чернохмаре, — по самую завязку помогла. И хорошо карманы покропила, и новые хаты освятила…

Давненько все эти описанные мною события произошли. Но, к сожалению, и до сих пор нет-нет да где-нибудь и выплывают такие исцелители…

Будь они неладны!

Ей-богу, в последнее время Наум Наумович переродился. Стал учтиво посетителей принимать и вежливо подчиненным отвечать. Он уже не говорит: «Закрой свою пасть! Не твоего ума дело!» А тихонько, ласково шепчет: «Вася, твое дело телячье. Сиди молчи…»

Зашел как-то посетитель, а он ему стул предложил и рукой показал — пожалуйста, садитесь!

Расспрашивал, допытывался и с улыбкой спросил:

— Так вы женаты?

— Женат.

— Ага, ага! Очень приятно… Вы непременно и справку о браке сюда же приложите… Коротенькую. Вот такую: «Выдана справка такому-сякому, что он такой-сякой и имеет жену такую-сякую…» Вот это, соколик, и все.

— Моя жена со мной в приемной сидит.

— Понимаю, понимаю. Поймите, голубчик, и вы меня. Мы вашу жену к делу не пришьем. Да, да!.. Ха, ха!.. Не приклеим.

Корректный стал Наум Наумович Пухвир.

— Знаю, знаю и говорю — вы наша гвардия! Вы кадровая единица. Если так можно сказать, опора нашего завода. Слыхал, слыхал… Ваша дочь, а наша молодая сотрудница, выходит замуж. Что ж — благословляю… Пусть живут… Пусть милуются… Пусть внука любимой бабушке принесут… Какая это радость, какое это счастье! Однако же… Однако ж, говорю, дорогуша вы моя, не могу, ей-ей, тогда хоть караул кричи!.. Моя золотенькая, ей-бо, подымут шум. «Разве ты, — закричат, — не читал вышестоящей директивы?» Да за правое ухо — цап! «Ты что делаешь? В вышестоящие директивы, — закричат, — контрабандой пропихиваешь нижестоящие коррективы?» Да потом за левое — цап! Сцапают и за ушко на солнышко — на низовую. Сиди, скажут, искупай грехи. Не крути и не верти — ни директивами, ни коррективами.

Вы теперь, серденько, поняли, какой у нас железный финансовый порядок? Мое вам уважение, низко вам кланяюсь. Кто следующий, заходите!

А через какой-то час-другой главбух в интимных тонах докладывал:

— Наум Наумович, горим!

— Что? Где? С какой стороны подожгли?

— С парадной. Партийно-государственный контроль постучал.

— А какая у нас там свечка не потушена? Спрашиваю, где и что мы не погасили?

— Позвольте расстелить географическую карту наших путешествий. У речки Псел смалили поросенка. По случаю ваших славных именин костер разожгли… Поросенку хвост обмывали, себе зубы полоскали — двести рублей.

— Дальше.

— На той же природе жарили на сковороде окуня, щуку, карася… Мои именины и именины вашей жены совпали… Сумма та же — двести…

— А еще были именины?

— Не именины, а высокого гостя принимали. На охоте принимали… Огненным коньячком в хитрую лисицу стреляли… Бах! — и нет сто пятьдесят…

— Еще что?

— Дышали свежим воздухом. С волнением о красоте природы рассуждали и в лозняке среди зарослей разговаривали, соленого зайца гоняли — сто!

— Глупости! Подумаешь — двести да сто… Для такого завода — сущая ерунда! Спишите на культурно-массово-спортивные расходы.

— Ясно! А куда вот эту пятерку?

— Кому выдали?

— Припоминаете, к нам пришла директивная бумага, в которой указывалось: «В честь кадровых работников, у которых подошла пенсионная дата, устраивайте достойные вечера. Приглашайте молодежь…»

— Вспоминаю, вспоминаю… Такие директивы были.

— Эге ж, эге ж… И если вам, Наум Наумович, память не изменяет, вы написали резолюцию: «Аналогичные памятные вечера в финансах ограничить до минимума». Так, дорогой Наум Наумович, вы кстати в директивы внесли коррективы… Пятерку истратили на вечер, посвященный кадровику Сергею Посполитаку.

— Конкретно?

— Играл баян — рубль. Цветы дарили — рубль. Распорядителю — трояк.

— О! Вот тут пусть ревизоры укажут. Пусть нас клеймят, пятнают… Пусть и потерзают… Пострадаем!..

В одном из колхозов нам рассказали о целом потоке указаний: «заготовить», «подготовить», «развернуть», «возвратить»…

На такие невыразительные директивы невыразительно слагались и «коррективы»: «заготовили», «подготовили», «развернули», «исправили», «перевернули», «возвратили»…

Значит, говорим, такая сила-силища бумажек собралась, что ее с трудом волы до сарая довезли.

В сарае сложили, и, к счастью, их телята и поросята изжевали.

Во время завтрака, говорили, случилась такая деталь: рябой поросенок одну бумажку жевал-жевал и с трудом проглотил. Плотная бумажка попалась. Говорили, что на той бумажке было написано: «Бросайте печеное и вареное и ищите слезное заявление Наума Наумовича Пухвира».