Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

Так с тысячами и уснул Кирилл Тугокопылый. Но и во сне хозяйственно-земельные дела не покидали крылатого степняка. Подхватился Тугокопылый как ошпаренный. Подхватился — да скорее к окну: не светает ли? Не пора ли во двор сонных работников скликать, на хозяйские дела со скотиной поднимать?

Подошел к окну, а сильные северные ветры ставнями по окнам — грюк!

Ударило так, что даже стекла зазвенели. Великая новость — престол упал! В Петрограде свергли вседержавную корону. Нет царя! Свалился главный тиран.

Тугокопылый ударил лбом о пол перед позолоченным иконостасом:

— Святители, дорогие! Скажите, не мучайте, прикосновенные или неприкосновенные хозяйские отруба?

Немо взирали пышно убранные иконы на угодливо распластавшегося перед ними раба божьего.

Встал Тугокопылый, отряхнул пыль с колен и от удивления глаза вытаращил. Молчат. Как сговорились, гуртом молчат.

Сорвался хозяин и побежал в ригу. Снял с балки самые длинные вилы-тройчатки: «Сам острыми вилами отруба защищать буду!»

В это время на хутор Тихие Копылы на земском тарантасе прибыл щупленький чиновник по прозвищу горькой травы — Симон Белена.

Посреди улицы земец пересел с тарантаса на лошадь. Пересел неспроста. Сидя на лошади, объявил:

— Почтенные хозяева! Радуйтесь! Я — ваш мессия!

Степные, довольные крепкие хуторяне почтительно поклонились.

— Радуемся, радуемся!.. Кто вы и откуда вас милостивый послал в наши края?

Белена надменно отставил правую ногу и ткнул пальцем в небо. Этот величественный жест говорил: «Я!.. Я днем облака останавливаю, ночью небесные звезды снимаю!..»

Вслух он декларативно оповестил:

— Меня к вам направило земство. Верховодить!..

Слово «земство» поначалу ошарашило Кирилла Тугокопылого. Однако немного погодя он пришел в себя.

Подойдя ближе, смело переспросил:

— Извините, ваша земская милость, какой же вы нам совет привезли? Будут ли хозяева при своей земле? Или, может, вот та голытьба придет распоряжаться? — Тугокопылый тройчатками показал в сторону соседней слободы Бедная Долина. — Вот та, долинчанская. Что годами у нас, хозяев, работала. Работала-работала — и здрасьте вам: «Давайте землю поровну делить! Мы тоже есть хотим!» Пожалуйста, приходи и ешь! Накормлю, насыщу. Но ты же, человече, совесть имей! Ты приди попаши, заборонуй, засей, скоси, сгреби, смолоти… Вот тогда мы с тобой честно и поделимся куском хлеба. А вырывать землю из хозяйской души — дудки! — Тугокопылый без всякой деликатности помахал острыми вилами перед земским носом. — Вот это тебе хлеб. Вот это тебе и земля. Приходи — накормлю!..

Полненькие, крепенькие хуторяне захохотали, зашумели и завопили:

— Форменное безобразие!.. Есть захотели! «У вас, говорят, хлеб в амбарах гниет!» Но какое твое распрособачье дело? Я хозяин! Мне, а не тебе всевышний послал! Так вот, извините, мы, хозяева, между собой и говорим: нет ли у вас за пазухой лишней программы? Более аккуратной… чтоб она с твердым намерением сказала: «Пусть будет порядок на хозяйской меже! Не подступай! Осади назад!»

Белена, не слезая с гнедой кобылы, перекрестился.

— Клянусь — порядок будет! Пусть никто на хозяйские межи не посягает. Огородим хутор Тихие Копылы высокими плетнями!

По улочкам и проулочкам пошли слухи: «Хозяева, целуйте иконы! Спасительное счастье с неба упало, Облака останавливает и звезды снимает. И межи!.. И межи хозяйские охраняет…»

Правда, Белена по облакам не ходил, телят у бога не ел и звезд с неба не снимал.

Сидел в земских апартаментах и темными вечерами на счетах гадал: быть или не быть? Скоро ли наступит то долгожданное время, когда и он, забытый людьми и всем светом, из уездного окна махнет и хоть на плохонькую клячонку сядет? Взберется на нее — и айда по степям, хуторам. Понесется дела вершить… Независимый плетень городить…

Прибывшего земского спасителя первым щедро почтил Кирилл Тугокопылый.

На собственных руках трепетно понес щупленького мессию под прохладную бузину, где на чистой, расшитой воробьями скатерти стоял гостеприимный, вкусный ужин.

Именитый ужин состоял из яств, приготовленных по сугубым правилам стародавней хуторской кулинарии: борщи, лепешки, вареники, студни, колбаса и чарка…

Блюда — гуляш, щи, пельмени, отбивные котлеты, бифштексы — Белена собственной рукой решительно вычеркнул, как блюда иноземного происхождения, которые могут пагубно повлиять на хуторской словарь и, чего доброго, начнут расшатывать свежесплетенные, независимые плетни хутора Тихие Копылы.

Мокренький ужин хорошо намочил уважаемую особу, ибо до рассвета земского мессию церемониально волокли по росистым лопухам в любезно отведенную резиденцию — крытую камышом просторную ригу.

В риге, на грядках двух заблаговременно сдвинутых арб, состоялось и первое торжественное хуторское учредительное собрание под лозунгом: «Мы — соль земли! Мы — испокон веков властелины!»

История учит нас, что там, где на чашу весов кладутся субъективно-индивидуальные интересы, там неизбежно вспыхивает непримиримая вражда.

Вспыхнула она и в просторной, камышом крытой риге.

Противоположную оппозицию в камышовой риге породила ненасытная зависть Кирилла Тугокопылого. Вечно завистливый, он давно косо посматривал на кошель штунды. Бывало, идет мимо старообрядческой усадьбы, трехперстной щепотью махнет и сам себе шепчет:

— Какие деньжищи двумя перстами гребет!

Отойдет немного в сторону и истинно по-православному заскулит:

— Гонишь? Гони, гони!.. Дери! Рви! Я из тебя, дьявола, и душу вырву!..

Счастливый случай — вырвать душу с кошельком — подвернулся на вечернем совещании. На закрытом вечернем совещании — «Какие творческие силы должны стать у хуторского руля?» — Тугокопылый конфиденциально шепнул спасительному мессии:

— Штунда не дает ходу. Шкуру с православных дерет… Непомерную таксу гребет…

Земец и сотворил державный акт: «Монополизировать перваки! Понеже штунда начнет упираться, увиливать и покорно не согнет спины, приказываю: подсобить ей согнуть спину увесистой дубинкой!»

Тугокопылый добился-таки своего, загнал враждебную штунду в самый угол риги, где оскорбленный Тягниряднодосебе оппозиционно примостился на сырых вымолотках.

Смиренный брат Терешко Тягниряднодосебе, не будем скрывать, водочное производство поставил на довольно широкую ногу.

Сам же, боже сохрани, капли в рот не брал. Все высокоградусные капли с христианской добротой по скромным ценам ближним своим раздавал… Бутылочка — гусенок, вторая — утенок, две вместе — рябенький поросенок…

Да и рук своих благочестивых не поганил. Переложил это канительное дело на более опытных… Из Полтавы вызвал ловкого человека, плута и болтуна Микишу Винника.