Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

Что же вы хотите — мало мы тогда факультетов прошли… теории никакой не знали.

Да и бедны были, на всю самодеятельную братию нашелся один только галстук.

Как его вокруг шеи завязывать, никто толком не знал.

Играл я какого-то интеллигентика, и хлопцы так туго галстук засупонили, что, ей-богу, даже дыхание перехватило.

С туго завязанным галстуком я и домой пошел. Пусть, думаю, сестры развяжут, — потому что в драмкружке так завязали, что, наверно, и до утра не развязать.

Сестры, спасибо им, сразу справились с ним. А утром просыпаюсь и — о ужас! — нет галстука.

— Где галстук? — спрашиваю.

— Мама пошла корову доить — подпоясалась!..

Так вот об интермедии. В интермедию вставили конкретное действующее лицо: толстенного, хитрого кулака Саврадима.

А были мы молоденькие, тоненькие. Вот и говорим комсомолке Наде:

— Надюша, ты кулака Саврадима знаешь?

— Знаю, — ответила Надя.

— На тебя, Надюша, возлагается миссия — соорудить Петру такой живот, как у Саврадима.

Надя засмеялась:

— Петя! Зачем тебе такой живот?.. Ну и ребята! Придумают же!..

Петр подошел к Наде:

— Понимаешь, на сцене народу покажем… Смотрите, люди добрые, на эту гидру!

— А как это сделать?

— Ищи подушку. Самую большую и самую мягкую.

— Пойдемте к моей тетке. У нее есть подходящие.

Пришли мы к Надиной тетке.

— Что вы, ребята, — урезонивала нас тетка, — тому черту одна подушка не поможет. Нужно обязательно две-одну спереди, другую сзади.

Водевильная сценка удалась на редкость хорошо.

Зрители — пожилые и молодые — уходили со спектакля и громко, на всю улицу возмущались:

— Кровосос! Сколько нашего поту в свое пузо всосал! Погибели на него нет!

— Паразит! Последнюю рубаху с нашего брата сдирает!

— Годами людей плохим хлебом кормит. А сам в три горла жрет! Чтоб его разорвало!

— В амбарах хлеб гниет, а государству не сдает.

— …А ну, хлопцы, давайте завтра пойдем. Проверим…

Пришли в амбар к Саврадиму — о-го-го! Тысячи пудов хлеба нашли.

И какого хлеба — одна пшеница!

Грузим мешки на подводы, а Саврадим смиренной овечкой бегает, заискивающе оправдывается:

— Детки! Ребятки! Вот вам святой крест кладу, не знал. Ей-богу, голубятки, не знал. Сыновья подвели… Не сказали, скрыли…

Бегает Саврадим, слезу пускает и, вы понимаете, сам помогает на телегу мешки укладывать:

— Кладите и этот мешочек. Оно ведь и государству надо, и боже, боже, говорят, люди на Волге от голода пухнут. Недоедают, сердешные! Сыночки! Вы же людей не обижайте. Хотя бы по пудику раздайте им. Катите и тот мешочек. Катите, катите… Забирайте! Я вам, ребятки, и сальца вынесу, и колбаски… Только прогоните этого противного голопузника. Глаза мои не глядят на него, антихриста!..

«Антихрист» — это председатель комитета бедноты.

Высокий, с длинными запорожскими усами, в расстегнутой полотняной сорочке, в широких домотканых штанах, он гордо стоял посреди двора и гневно размахивал толстой палкой.

— Хлопцы! Не верьте черной измене! Бей их, католиков!

Убедились — доходит смешное до людей. Доходит сатира! Несовершенная, простенькая, а сердца человеческие расшевелила.

Юмореску «Пути и дороженьки», которую с душевной теплотой благословил на выход в свет Остап Вишня, я написал в 1925 году.

Ободренный любимым мастером сатиры и юмора, я собрался с духом и «сочинил», как мне казалось, более содержательный рассказ.

Скомпоновал и понес редактору газеты «Большевик Полтавщины».

— Ты смотри! — воскликнул редактор. — Вот и узнай человека: серьезный, а смешное пишет… Неплохо написано… Ей-богу, хорошо начали. Начало остренькое, и середина не подкачала — острющая… А концовка слабохарактерная… Да! Слабовата…

Возвращая рукопись, порекомендовал:

— Заострите конец, будем печатать.

Начал заострять конец. Заострил так, что и редактор рассмеялся:

— О! Это веретено! Читал, читал, да и говорит:

— Что хорошо, то хорошо… Концовка хорошенькая, и середина плавненькая. А начало — будь оно неладно! — притупилось. Вышло на поверку бледноватым, сероватым… Нет соли! Посолите начало. Солите и солите. Хорошо посолите — напечатаем.

Взялся солить начало. Наверно, с полведерка соли высыпал.

— Это да! Да, да, да! — повторял редактор. — И начало — да, и конец — да! Что да, то да! Середина — нет. Была золотая, а стала ни серебряная, ни медная. Нажмите на середину. Нажимайте и нажимайте.

Редактор и макет газеты показал:

— Видите, вот и место для вашей юморески приготовлено. Не задерживайте — жмите на середину.

Литературным редактором в газете работал тогда известный писатель-юморист Филипп Капельгородский.

— Филипп Иосифович, прошу. Посоветуйте. Просмотрите, будьте добры. Это первый вариант, а это второй. Второй, по указаниям редактора, переработанный.

Филипп Капельгородский внимательно прочитал юмореску и сказал:

— Переработанный отложите и спрячьте в карман. А первый вариант отнесите редактору.

— Угадает, — говорю, — раскусит, и бедному автору попадет на орехи.

— Не попадет. Несите, несите… Смело стучите в дверь.

Постучал я к редактору и смело положил на стол рукопись первого варианта.

И только положил — смелость исчезла. Стою, дрожу и гадаю: узнает или не узнает?

Редактор прочел и восторженно взял меня за плечи:

— Вот что значит честно поработали. Вот что значит творчески нажали на середину и на конец! Все как надо! Пустим в очередной номер.

Этот случай заставил меня сделать кое-какие выводы.

Однако эти выводы молодым авторам не рекомендую.

Искренне же советую друзьям по перу:

— Написали юмореску, отложите в сторону. Просушите!.. Пусть водичка выпарится…

Сидим мы, разговариваем, вспоминаем. Мне говорят:

— Почему вы в молодости ничего на заметку не брали? Хотя бы карандашом устные юморески записывали.

— Эге ж!.. Так-то оно так…

Никогда не думалось и не гадалось, что станешь писателем.

В юном воображении крестьянского парня писатель казался человеком не от мира сего… Представлялся в образе — не более и не менее — как двукрылого ангела небесного…

И обязательно в цилиндре.

Примите во внимание сложность обстановки. Кулаки крепко держали в хищных когтях крестьянский люд. В школе, в церкви твердили: покорись! согнись! ты — нищий! ты умственно неполноценный.

— Беднота? Господь с вами, голодранцам на роду написано вечно крутить волам хвосты!

— …Конечно, конечно… Куда ты, пардон, лезешь, глупый? Иди ко мне… Иди на полное довольствие… Будешь летом овец пасти, а осенью картошку убирать. Вот тебе сочинение и готово… Ха-ха-ха!..

— А может, все-таки?..

— Да нет! Говорите не говорите — не справится! У него и руки не туда стоят.