Виктор Мозалевский - Тропинки, пути, встречи [Мемуары Виктора Мозалевского]

Это были годы расцвета Камерного театра. А. М. «водил» меня в этот театр, который был очень близок ему.

Да и меня пленяли тогда и режиссер Таиров, и игра А. Г Коонен, которую я считал современной Лекуврер, Клерон [145] Адриенна Лекуврер (1692–1730) и Ипполита Клерон (1723–1803) — знаменитые французские актрисы. .

Из репертуара ярко запомнились «Жирофле — Жирофля», «Сакунта- ла», «Федра», «Адриенна Лекуврер», «Человек, который был четвергом» (рассказ Честертона, переплавленный в пьесу писателем Кржижановским С.) [146] «Жирофле — Жирофля» — комическая опера Ш. Лекока, премьера в Московском Камерном театре 3 октября 1922 г. (в главной роли А. Коонен); «Сакунтала» — драма Калидасы, первый спектакль Московского Камерного театра, премьера 12 декабря 1914 г.; «Федра» — драма Ж. Расина, премьера 8 февраля 1922 г.; «Адриенна Лекуврер» — пьеса Э. Скриба и Э. Легуве, премьера 25 ноября 1919 г.; «Человек, который был четвергом» — пьеса Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1887–1950) по одноименному роману Г. Честертона, премьера 6 декабря 1923 г. .

А. М. все собирался написать какую — то большую книгу о русской литературе, но так и не создал ничего в этом смысле, во время войны умер от дистрофии.

Какой — то злюка острил, что А. М. за всю свою жизнь не писал ни писем, ни записок, ни статей, ничего либо иного, а только подписывал ресторанные счета, векселя и обязательства всякого рода. Под конец своей жизни, материально нуждаясь, он нередко облачался в тогу Чаадаева (эпохи «Писем»), брюзжал, сердился на русскую литературу тридцатых годов…

Об одном кутиле — юном писателе (годы 1913-14) Ал. М. сказал: «нет такого кабака, где бы не создавал он настроения неизмеримо ниже общего тона».

Некий неудавшийся литератор Ярский (безвременно давно погибший), бывавший много раз в «Альционе» в 1913-15 гг., что — то сильно распьянствовался, растранжирился, дойдя до того, что пытался (безуспешно) продать свои кожаные траченные временем краги. С продажей краг произошла какая — то история: хозяин пивной купил их… но, бессовестный, зачел должок Ярского… Через несколько дней ватага литературных «бесштанных» юношей сидела в гостеприимной столовой, съедали бутерброды, в огромном количестве сервированные Жанной Евгеньевной [147] Жанна Евгеньевна Кожебаткина (? — 1938); иными сведениями о ней не располагаем, добавим лишь ее характеристику как «милой и приветливой» (инскрипт С. Есенина; см.: ЮсовН. Г. «С добротой и щедротами духа.»: Дарственные надписи Сергея Есенина. Челябинск, 1996. С. 106). , женой А. М., пили красное вино и фантазировали о каком — то, преисполненном умными диалогами пире в стиле пира из «Шагреневой кожи» Бальзака, вычерчивая в мечтах тонкие вина, заморские яства, изысканных куртизанок, легкие костюмы, тоги, хитоны… А А. М., слушая нас, сказал серьезно: «Из особого уважения к Ярскому мы разрешим ему остаться в крагах».

Как то в 1924 году я застал в «Альционе» А. В. Луначарского. Они беседовали с А. М. о каком — то проекте издания (кажется, художника Мазереля [148] Издание это, вероятно, не состоялось. ). А. М. представил меня Анатолию Васильевичу: — «Моза- левский». — Анатолий Васильевич с приветливой улыбкой посмотрел на меня и спросил: — «Мозалевский? Писатель Мозалевский?»

— Нет, декабрист, — сказал, смеясь А. М.

(В Ю[жном] О[бществе] декабристов был поручик Черниговского полка Мозалевский Андрей Евтихиевич [149] Декабриста Мозалевского звали Александр (не Андрей) Евтихиевич (1803–1851). ).

Одна литературная дама, чуть поэтесса, в 1925 г., наскучив посещать литературные вечера, сделалась «подругой» богатого сапожника — нэпма- на, к литературе отношения не имевшего.

— Дай ей бог, она хорошая — процитировал А. М. фразу из чеховского рассказа… [150] Из рассказа «Отставной раб» (1883).

В 1913 году мы впервые услышали голос Маяковского, провозгласившего где — то на вечере свои стихи.

Какие стихи? Да те, конечно, которые передавались из уст в уста: о том, что «ежели звезды зажигаются, значит это нужно», и богохульные стихи, пугающие девушек, о том, как проститутки понесут поэта по небу… [151] Из стихотворений «Послушайте!» («Послушайте!..») и «А все — таки» («Улица провалилась, как нос сифилитика.»). Был он одет тогда бедно и просто, в какую — то вельветовую блузу (не желтую!). То было время публичных выступлений футуристов разных оттенков, ходили они по всяким вечерам и кружкам обычно ватагой, выступая под аплодисменты — или — реже — под свист.

Но вот прошло много лет, а памятен по — настоящему остался из этой группы шумливой только Маяковский. А тогда, в те годы, мы, поругавшись, да помирившись, пришли к одному: он, Маяковский, ядром врывается в толпу эстетствующих зажиревших буржуа и колеблет их скрижали. А наш клан на корме своего корабля (или лодки) выставлял презрение к мещанству, к филистерству, к застою…

К dii minores [152] Младшим богам (лат.). футуризма — Крученых, Бурлюку Д., Хлебникову и… (их было немало) мы отнеслись недоверчиво, и как будто были правы. Но нравились, как удары по конфетно — парфюмерным трафаретам чувствительных стихов и романсов тех лет (включая в них и иные стихи эгофутуристов), нравились нам такие названия стихов, как «Засахаренная крыса» [153] Подразумевается эгофутуристический альманах «Засахаре кры» (Пг., 1913); о происхождении и смысле этого названия см. содержательную статью: Шаргородский С. М. Крыса в лабиринте (О названии одного футуристического альманаха) // Другое полушарие. 2010. № 13. С. 95–101. , или слова «улица провалилась, как нос сифилитика»…

В начале 1914 г. вышла имевшая большой успех у тогдашней читательской молодежи книга, известная многим и сейчас — «Пощечина общественному вкусу» [154] В действительности альманах вышел в декабре 1912 г. , — некая платформа футуризма. Кое — что из нее мы приняли (не как пощечину нам!), приняли протест против мещанства, обывательщины, перепевов Надсона, фальсификации Некрасова. Надо вспомнить, что немало восторгов у молодежи вызывали тогда вряд ли не пошлые стихи и песни о кокаинеточках [155] «Кокаинетка» («Что вы плачете здесь.») — знаменитый романс А. Н. Вертинского. , о «снежинках — пушинках» [156] Имеется в виду популярный романс Валерия Федоровича Воляртинского (1889–1955) «Снежинка» («Она казалась елочной игрушкой.»), включающий припев «Моя снежинка, моя пушинка, / Моя царица, царица грез. / Моя снегурочка, моя хрустальная, / К твоим ногам я жизнь принес» (указано В. Я. Мордерер). Самое раннее из разысканных (и притом датированных) нотных изданий романса — Ростов- на-Дону, 1927. Об авторе: Б. п. Реквием // Искусство Ленинграда. 1990. № 7. С. 35. , в театрах звучали фальшивочувствительные «Осенние скрипки» [157] «Осенние скрипки» — пьеса И. Д. Сургучева; премьера в Московском художественном театре — 14 апреля 1915 г. , Л. Андреев «пугал» «Анфисой», «Екатериной Ивановной», «Сторицыным» [158] Аллюзия на легендарную реплику Толстого: «Андреев всё меня пугает, а мне не страшно» (Дневник А. С. Суворина. М. — Л., 1923. С. 357); известность она приобрела в слегка искаженном варианте. .