Виктор Мозалевский - Тропинки, пути, встречи [Мемуары Виктора Мозалевского]

Когда он всходил по лестнице Литературно — художественного кружка — гордо подняв голову с мечущими огни шевелюрой и глазами, в заграничном костюме, в окружении дам (вероятно, родных его) — долго звучали аплодисменты встречавших его членов и гостей Литературно — Художественного Кружка. Был и я там и аплодировал неистово. Его приветствовали старейшины Кружка. Молодой поэт Сергей Дурылин зачитал взволнованно обращение, в котором приветствовался Бальмонт, как идущий рядом с другими вожатаями русской поэзии — Брюсовым, Белым, Блоком… [166] В газетной хронике писалось: «Представитель общества молодых поэтов “Лирика” С. Н. Дурылин говорит: — Приветствую дорогого поэта от лица общества молодых поэтов, которому дороги имена четырех русских поэтов, имена которых, по странному совпадению, начинаются на букву Б: Бальмонт, Брюсов, Белый, Блок» ( Б. п . Чествование К. Д. Бальмонта // Русское слово. 1913. № 105, 8 мая. С. 6). Это довольно редкий случай выступления Сергея Николаевича Дурылина (1886–1954) в подобном статусе.

Кружком в честь К. Д. Бальмонта был устроен ужин. Я и кто — то из нашего «клана» сидел довольно далеко от стола, где чествовали Бальмонта, музыкальным con brio [167] Оживленно (ит). гремели там какие — то шутки и поэта и чествующих его писателей, артистов, дам. Бальмонт читал стихи. Одно — в небольшой части — запомнилось:

Четверть века, четверть века Разве значит что — нибудь Для такого человека,

Пред которым дальний путь?…. [168] С неточностями цитируются первые строки ст — ния «Четверть века» («Неужели четверть века.» — БальмонтК. Д. Белый зодчий. СПб., 1914. С. 22).

Встреча Бальмонта в Лит. худ. Кружке обошлась без выступлений футуристов, и не помню, был ли кто из них там [169] Мозалевский ошибается: на этом вечере состоялось знаменательное выступление Маяковского, подробно освещенное прессой, см.: Крусанов А. В. Русский авангард. 1907–1932: Исторический обзор. Т. 1: Боевое десятилетие. Кн. 1. С. 534–535. .

В начале 14 года Е. И.Л. созвала в свой особняк на литературный вечер писателей, художников… [170] Евдокия Ивановна Лосева (урожд. Чижова; 1880 или 1881–1936) — художница и собирательница. Ее московский адрес — Смоленский бульвар, д.8. Ср. ее характеристику из воспоминаний Н. Г. Чулковой: «Эта дама — художница и меценатка — была богата и щедро помогала художникам в их нуждах. У нее был салон, где появлялись знаменитости Москвы и Петербурга. Тут бывали философы — Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Г. А. Рачинский, поэты Андрей Белый, Вяч. Иванов, Бальмонт, Балтрушайтис, писатели — Максим Горький, Бор. Зайцев и другие. Музыканты и живописцы и даже военные генералы. Ее портрет работы В. А. Серова находится в Третьяковской галерее» (Чулкова Н. Г. Воспоминания о моей жизни с Г. И. Чулковым и о встречах с замечательными людьми // РГБ. Ф. 371. Карт. 6. Ед. хр. 1. Л. 77). Регулярное участие упоминаемого далее Вяч. Иванова в ее вечерах началось в последних числах 1914 г.; судя по письму, открывающему архивную папку, до этого он посещал ее единожды: «Многоуважаемый Вячеслав Иванович! В прошлом году Вы как — то посетили один из моих вечеров, завтра у меня собирается небольшая компания беседовать о Франции. Мне было бы страшно приятно, если бы Вы не отказались присутствовать на вечере» (письмо от 25 декабря 1914 (?) г. // РГБ. Ф. 109. Карт. 29. Ед. хр. 35. Л. 1). Таким образом, описываемый Мозалевским вечер скорее относится к 1915 г.

Приглашения получили они через художника Миллиоти Н., статного, с красивым лицом, обрамленным живописной бородкой. Был приглашен и я. Народа собралось много, но, конечно, запомнились немногие: художники Ларионов, Феофилактов, Миллиоти Н., писатели Топорков А. К. [171] Алексей Константинович Топорков (1882–1934) — философ и искусствовед. , Шершеневич В., поэт и «мистагог» Вячеслав Иванов, издатель «Альционы» А. М. Кожебаткин.

То было время споров (и ссор) о путях искусства, о футуризме. Воинствующий Маринетти, глава итальянских футуристов, в те месяцы (начало 1914 г.) приезжал в Москву, шумел.

В салоне Е. И. Л. Миллиоти предложил собравшимся обменяться мнениями о путях искусства, о футуризме, его сущности. Но разглаголы не клеились. Вячеслав Иванов (в черном сюртуке напоминал профессора словесности) начал было что — то давно знакомое о «Дионисе» в искусстве. Его, однако, не слушали. Он обиделся и замолчал. Начал объяснять собравшимся Ларионов, что такое «лучизм» в живописи (это направление, насколько помню, сам Ларионов и придумал). Звучали слова «пуантилизм», «кубизм». Но говорили неохотно, вяло.

«Лучизм» Ларионова мне посчастливилось видеть в натуре. Как — то в 1913 году он завел А. М. Кожебаткина и меня в свою студию (где — то в районе Козихинских переулков) и, показав на полотне несколько пятен и линий, сделанных масляной краской, сказал А. М. К. — ну: «Автопортрет. Похож?» Я молчал. А А. М. К-н ответил протяжным: «Да — а–а-а» [172] Несмотря на описанный скепсис, А. М. Кожебаткин держал в своей коллекции несколько произведений М. Ф. Ларионова, см., напр., пометы в каталоге: Эганбюри Э. [Зданевич И.] Наталия Гончарова, Михаил Ларионов. М., 1913. С. XVI, XVIII (II паг.). . Впрочем, на вершинах лучизма Ларионов пробыл недолго.

Возвращаюсь к литературному вечеру. Беседа не удалась. Вернее, все заговорили, кто во что горазд — о новых книгах, о «Современном» театре, занимавшем тогда Московского зрителя, зрителя восхищенного или удивленного режиссерскими неожиданностями смелого талантливого режиссера этого театра Марджанова (Марджанишвили) [173] Марджанишвили Константин Александрович (1872–1933) в 1913 г. создал вместе с В. В. Суходольским Современный театр, просуществовавший до весны 1914 г. . Звенел обольщающим металлом голос юного Вадима Шершеневича, — цитировавшего французского поэта Жюля Лафорга (он переводил стихи этого поэта, изданные «Альционой» в 1914 г. [174] Лафорг Ж. Феерический собор / Вступ. ст., пер., примеч. и библиогр. В. Брюсова, Н. Львовой, В. Шершеневича. М., 1914. ).

А потом все облегченно громко, иные тихонько, вздохнули, когда позвали к ужину, за которым немало ели, и немало же и пили.

Часа в 2–3 ночи разошлись, и вот настоящие — то горячие, хоть и не совсем связные, дебаты о футуризме начались на улице у «парадного подъезда».

Ларионов обругал презрительно Феофилактова: «график». Тот ответил ему не менее презрительно — «футурист»! Кто — то грозил кому — то дракой и лез в эту драку.

Но благоразумные гости пристыдили спорщиков, затеявших шум в 2‑х шагах от гостеприимного особняка. Драка рассосалась. Но «вечер» не удался, что такое «футуризм», так и не выяснили.