Виктор Мозалевский - Тропинки, пути, встречи [Мемуары Виктора Мозалевского]

И тогда, в те годы Ю. Л. нравилось прослыть «мэтром», он «выводил в люди» молодых писателей, способствовал (бескорыстнейше!) изданию их произведений. Он был исключительно доброжелателен к ним, и некоторые поныне здравствующие писатели, вероятно, благодарны Ю. Л. за дружескую помощь в те не очень легкие для утверждения писателя годы. Много в этом смысле сделал он и для М. А. Булгакова, но тот довольно скоро стал летать на своих собственных крыльях.

В начале 1918 года какие — то ловкие предприниматели открыли в помещении не то гаража, не то сарая в Настасьинском переулке «Кафе поэ- тов» [206] Официальный адрес «Кафе поэтов» — Настасьинский пер., д.1/53. Открыто оно было 21 или 22 ноября 1917 г. (см. значительное число попутных свидетельств, собранных нами в комментариях к воспоминаниям Н. Н. Захарова — Мэнского: Соболев А. Л. Летейская библиотека. Т. 2. М., 2013. С. 245–276). . То были суровые дни разрухи, отсутствия продовольствия, эпоха мешочников, мелких спекулянтов. Зачиналась жестокая гражданская война на Дону, на Украине. Хлеб в Москве получали мы (служащие) 1/4 и 1/8 фунта, мерзлую картошку покупали у мешочников. На М. Дмитровке в здании б[ывшего] Коммерческого клуба безобразничали вооруженные молодцы, именовавшие себя анархистами, и артист Мамонт Дальский там верховодил (ранней весной два — три артиллерийских снаряда выкурили этих молодцов из их «замка») [207] «Дом анархии» на Малой Дмитровке (д. 6) был взят с боем в ночь с 11 на 12 апреля 1918 г., см.: Польская Л. И. Улица Чехова, 6: Биография московского дома. М., 1991. С. 31–35; ср. воспоминания свидетеля: Каверин В. Освещенные окна: Трилогия. М., 1978. С. 303; здесь тоже называется имя актера и анархиста Мамонта Викторовича Дальского (1865–1918). См. также исключительно любопытные мемуары о Дальском — анархисте: Виноградов С . Прежняя Москва: Воспоминания / Авт. — сост. Н. Лапидус. Рига, 2001. С. 183–188 (глава «Анархисты. Из скверных воспоминаний»). .

Кайзеровская армия угрожала вторжением в Смоленск, Ленинград (Петроград). А иные московские обыватели, недовольные властью «большевиков», шушукали о приближении немецких касок к… Москве!

И вот в такое — то время вдруг родилось «Кафе поэтов». Стены были размалеваны некими «футуристическими» или, как называли их, «супрематистскими», разноцветными геометрическими фигурами, не помню, еще какими орнаментами, но отчетливо помню надписи у входа в «туалет»:

Авторство надписей приписывалось Маяковскому [208] Об этих же надписях (без указания их авторства) вспоминает один из посетителей: «В двух противоположных углах зала было отгорожено два помещения. На дверце одного из этих помещений были изображены те же “птички” и написано: “Голуби, оправляйте ваши перышки” — а на дверце противоположного помещения было написано: “Голубицы, оправляйте ваши перышки!”» (Восп. В. Ф. Федорова. Цит. по: ФедороваЕ. В. Повесть о счастливом человеке. М., 1997. С. 13). .

За вход в Кафе брали какую — то большую мзду (в «керенках»), а еще дороже стоил отвратительный жидкий чай и кофе (типа «кофэ — бурдэ!»).

Выступали на эстраде все, кому это захочется. Безобразных скандальных выступлений не помню. Публика преимущественно поэты, журналисты, студенты, дамы в туалетах и наглых и нарочито простых, и какие — то в военной форме, в кожаных куртках и при револьверах. Запах духов, спиртного (но происхождения — внешнего, ибо в «Кафе» спиртного в те дни, по крайней мере, когда я бывал там, не отпускали), запах тел и… плохо оборудованных уборных. Повторяю, что с эстрады читались самые разнообразные стихи. Я отчетливо помню — заставлял молчать и восхищаться стихами своими Маяковский, порою был он там чем — то вроде конферансье и не давал какому — нибудь незадачливому поэту подолгу утомлять слушателей скучными стихами (а поэтов развелось тогда немало).

Читал какие — то в меру скучные стихи поэт Пимен Карпов [209] Редкое свидетельство о выступлении в «Кафе поэтов» Пимена Ивановича Карпова (1886–1963). , разодетый, как картинка, голосом, конкурирующим с зычным побеждающим голосом Маяковского, скандировал свои и иных поэтов (Лафорга?) стихи поэт Вадим Шершеневич, высокий, статный, блистательный, нарядный. Читали стихи и поэтессы, лица которых видел я впервые в жизни. Одна из них, молоденькая брюнетка в ярко красном платье и в такого же цвета шарфе на густоволосой черной голове, пыталась порадовать нас чтением длиннейшего стихотворения Бальмонта [210] Возможно, Елена Владиславовна Бучинская (1894–1957) — младшая дочь Н. А. Тэффи, выступавшая в «Кафе поэтов» с декламацией чужих стихотворений. . Ее перестали слушать, а Маяковский галантно устроил ей незаметное отступление с эстрады. Долго ли просуществовало это Кафе — не знаю, так как перестал его посещать.

На Кузнецком мосту вскоре открылось размалеванное художником Георгием Якуловым Кафе художников «Питтореск» [211] Кафе «Питтореск» (Кузнецкий мост, д.5) было открыто 30 января 1918 года в помещении бывшего магазина «Сен — Галли». . Якулов много раз на сборищах художников, писателей и поэтов в издательстве «Альциона» в 1913-14 гг. говорил о «разрешении живописных проблем на скоростях стекол» [212] «Построение на скоростях стекол» — подзаголовок картины Г. Якулова «Городская живопись», экспонировавшейся на выставках 1913 и 1914 гг. (см.: Аладжалов С. И. Георгий Якулов. Ереван, 1971. С. 306). . Его теории тогда, да и сейчас, представлялись мне малопонятными, но в кафе «Питтореск» стены были расписаны призмами, кругами, параллелепипедами всех цветов спектра, видать, это и было «построение на скоростях стекол».

В кафе «Питтореск» побывал я один раз. Было там всё «чудовищно» дорого, чай, печенье, было малолюдно, холодно и скучно.

В начале 1918 г. какие — то иные молодые и резвые предприниматели преимущественно из «помощников присяжных поверенных» (адвокатов) при участии «дельных» из числа поэтов и писателей (назову на память Вадима Шершеневича) придумали «Живые альманахи». В не утративших фешенебельности 2–3 московских кафе (пример — кафе «Трамблэ» на Петровке [213] Знаменитая московская кофейня «Трамбле» (угол Петровки и Кузнецкого моста; д.3/5 по старой нумерации). ) писатели и поэты читали публике кафе свои стихи, рассказы, выступали и артисты и певцы.

Публика самая разнообразная — студенты, юнцы и девушки без определенных занятий, артисты, артистки. Были и субъекты, занятые спекуляцией, куплей — продажей самых разнообразных вещей, и под звуки арфы, цитры или под стихи поэта о том, как удавили Павла I-ого (смутно помню такие стихи, а кто писал и читал, забыл! [214] Имеется в виду Лев Вениаминович Никулин (Лев Владимирович Ольконицкий; 1891–1967), впоследствии крупный советский прозаик, а на тот момент — юный поэт. В газетной хронике при описании поэтического состязания упоминалось: «Первым из поэтов выступил Л. Никулин, прочитавший отрывок из поэмы “Павел I”» (П. Е. «Спекуляция на поэтах» (Выбор короля поэтов) // Раннее утро. 1918. № 31, 28 (15) февр. С. 4). Момент гибели Павла запечатлен в его ст — нии «Граф фон дер Пален» («Над пламенем — седая голова.»), составляющем часть поэмы: «“Sire! Nous venons.” “Не медлите!.. Ударь! / Еще ударь!.. Довольно. Вздулись вены”. / И царствует великий государь, / И правит государь благословенный» (Никулин Л . Страдиварий: Стихи. Кн. вторая. Киев, 1919. С. 8). ), продава- лись — покупались… дома, имения, коньяк, бриллианты, предлагались всякие грузы — вагон с фруктами, вагон муки, спекулировали кокаином, валютой («испытанные остряки» пустили в ход такие перлы: — «он выгодно продал вчера два вагона дирижерских палочек.»). «Живые альманахи» широко рекламировались розовыми, голубыми, зелеными афишами на заборах.