Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

После концерта я, наконец, выкатил автомобиль (две недели остановки), неудачно выкрашен. С Дукельским и супругами Пайчадзе поехал за город. Обедали в «Эрмитаже» в Медонском лесу. Я первый раз ездил вечером по Парижу.

Взял автомобиль и поехал на репетицию, но сегодня репетицию отменили - труппе дали отдохнуть.

Дукельский с англичанином. Я возмущён бесцеремонностью. Не хочу ехать в автомобиле, Пташка говорит - неудобно, я сержусь; англичанина сплавляют, едем в Poissy, но у меня дурное настроение. Вечером парадный обед у Кусевицких в честь дамы из Бостона; три композитора и три красивые жены. Вечером молодёжь плясала и Кусевицкий тоже.

Праздник - удобно ездить (приучаться) по Парижу. К девяти часам на репетицию Шавича, он привык к плохим оркестрам и от приличного не знает, чего добиваться. В десять репетиция Дягилева, последняя под фортепиано. Декорации Якулова заметно подвинулись и становятся очень интересными. Особенно доволен Дягилев, который не останавливаясь хвалит Якулова. Я Дягилеву о газетной статье, особенно для «Возрождения». Дягилев говорит, что если делать, то очень тактично, а то просто напишут: «Сегодня Дягилев заезжал в редакцию» etc.

День оказался свободным и мы с Пташкой ездили в l'Isle-Adam, очень милое и красивое место, пляж на реке, но воскресная нестерпимая публика.

В восемь утра «осветительная» репетиция. Дягилев работал до половины четвёртого ночи, а Якулов до семи, но в полдевятого Дягилев уже был снова. Позавтракал дома и в половине второго оркестровая репетиция, в три часа оркестр со сцены. Оркестр играет слабо: утром репетиция у Кусевицкого, вечером спектакль, Дезормьер утверждает, что вечером будут играть хорошо. Как я рад, что не дирижирую. Репетиция до пяти, но затем остаются до семи, прилаживая к музыке движение колосников и освещение. Еду обедать и возвращаюсь к девяти часам. Дягилев не обедал, не брился и не оделся. Пташка тронута и просит позволения его поцеловать, что он принимает с удовольствием. В ложе: Кусевицкий, Сувчинский, Пайчадзе, Дукельский - защищать на случай нападения. Изумлён программой. Хореография Мясина: местами изобретательная и сильная, местами неприятная, неуважение к музыке: форте и пиано, контрапункт балета, но по четыре или восемь, между тем как я ухожу от квадратности. Первый акт вижу, в сущности, в первый раз. Оркестр играл недурно, но без общей силы. К концу образуется подъём, вышедший и у Мясина, и у Якулова, и у меня - и это создаёт успех. Я иду кланяться, не торопясь (не будет ли политических свистков - но нет). Четыре вызова, большой успех. В антракте масса восторженных: Прюньер, Рубинштейн (я - ваш раб), Танцман, Кусевицкий, но не Стравинский. В конце антракта Фатьма Ханум угощает шампанским, Пташка, Mme Пайчадзе. Возвращаемся, когда начиналось. Кохно и Дукельский объясняют стычку о мюзик-холле с Кокто (все уже это видели в мюзик-холле - наоборот, это нисколько не мюзик-холл, а ваша попытка ввести мюзик-холл кончилась, ибо публика приветствует это). Дукельский почти счастлив. Я смущён. Иду к Дягилеву. Второе появление Кокто, его вид, просьба о пощёчине. Я готов ударить. Дягилев выводит. Пайчадзе и Сувчинский нас охраняют. Чествование Григорьева, появление Стравинского, принимаются за моё чествование. Ужин с Дягилевым, о брудершафте, третий раз.

Я на репетиции Сонаты Дукельского, подчёркивая внимательно. Выходит занятно, но коряво, как при всяком первом чтении. Дукельский малость смущён. Днём загород в автомобиле. Вечером второй спектакль. Идёт хуже. Успех большой, но я не выхожу. Уезжаем после спектакля, так как очень устали.

Реакция, усталость, тяжёлая голова.

Правые газеты (русские) ругают, но не затрагивая меня. Это очень удачно. Приехали Боровские из Москвы. Мария Викторовна ругает. Боровский дал тридцать три концерта. Вечером третий спектакль. Дезормьер и я по молчаливому согласию не показывались в зал во избежание какого-нибудь столкновения: до начала за кулисами, после начала в ложе и сейчас же по окончании за кулисы, пока публика в зале. Сегодня в театре меньше публики, но успех большой. Разговор с Мясиным об обществе авторов. Mme Sert о постановке.

Окончил оркестровку пятого акта.

Репетиция Кусевицкого. «Весна» [302] Имеется ввиду «Весна священная» Стравинского. из лоскутов. Дукельский лучше. Днём «Вальсы» Шуберта у Романова, медленный темп, он всё собирается поставить «Трапецию». В Обществе авторов, разговор с Мясиным - принципиален, ибо в сущности вопрос из-за грошей.

Самойленко болен. Свободный вечер.

Концерт Кусевицкого. Руссель поблёк при повторении. Дукельский мил, но на фортепиано выглядело лучше. Туалет Дукельского. За штанами не видно музыки. Успех средний. «Весну» слушал с удовольствием. Ужасный Псалом Флорана Шмитта. Пьём чай с Пайчадзе, Боровским, Волковысским. Дукельский тщательно расспрашивает, как ему выйти из положения. Особенно его волнует позиция Дягилева. Вечером «Стальной скок», последний спектакль. Лучше и очень большой успех. Я не выхожу. За кулисами благодарю Дягилева, брудершафт, посвящение балета («позволь, чтобы моё первое обращение к тебе на «ты»). Встреча с Черепниным: «Вы, кажется, встретили в Берлине Сашеньку [303] Александр Черепнин, сын Н.Н. Черепнина. ? Ну так вот, до свидания, до свидания». Дукельский сообщил о развязке с Кокто. Романов. Деревянные вальсы и ужасные темпы. Средний успех. Марш из «Апельсинов» - ужасный аранжемент [304] Аранжировка, от arrangement (фр). .

Чистил пятый акт. Большой приём у Кусевицкого. Масса вкусных вещей. Танцуют. Дукельский играет фокстроты и ухаживает за Mme Lazar, затем уезжает с нами кататься за город.

Обед с сумасшедшим Maxwell. Титулы, турецкий посол. Монте-Карло, много денег, фестиваль Прокофьева, «Игрок». Самые модные: Прокофьев и Линдберг. Так как Линдберга, вероятно, скоро забудут, то кто он. По моей интриге на концерт Горовица, четыре ложи во фраках и бальных платьях. Очень хорошо, но есть и разочарование, чуть вещь глубже и размашистей.

Проверяю чек Башкирова. Как он мог получить. Печальный конец.

Механический инструмент (концерт). Вступительное слово. Стравинский - первый композитор настоящего времени и, может быть, всех времён. Душа и сердце в механическом инструменте. Стравинский накачивает сюиту из «Жар-птицы». Ужасно сухо, беспедально и темпы иные, чем он дирижировал.

У Polignac. Вечер Горовица. Довольно скучно.

Перекладывал пятый акт. Вечером у Mme Dubost. Миллион народу. Веер Жанны. Мерзость, кроме Равеля.