Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Разыгралась довольно сильная инфлюэнция: за вчерашний день тысяча случаев в Нью-Йорке. Я, конечно, испуган. Жить в городе с эпидемией всё равно, что ждать выстрела в спину. Но в этом году эпидемия не такая злостная, как в прошлом, и смертность небольшая.

Письмо от Коутса из Лондона. Коутс теперь колоссальная звезда в Англии, но в своём письме очарователен. Очень интересуется «Тремя апельсинами», не вполне уверен, что они могут пойти в Лондоне в июне, но в будущем сезоне - обязательно. Да, в апреле мне надо съездить в Лондон.

Обедал с Linette и затем она проводила меня на вокзал. Была очень нежна и жалела, что я покидаю её на пять дней. В 7.45 я сел в поезд и отправился в Montreal.

Рано утром Montreal, мороз, солнце и ослепительный снег, которого было так много, что он засыпался мне в туфлю, когда я переходил улицу. Я остановился у Fortiers, очень милых людей, с которыми познакомил меня Сталь. У них много нот Скрябина и Метнера, которые я с удовольствием разыгрывал. В магазинах тоже появились издания Беляева, печатаемые в Лейпциге, но цена концерта Римского- Корсакова - вместо одного рубля берут пять долларов, ибо за ввоз из Германии - 400% пошлины.

Инфлюэнция в Нью-Йорке растёт: уже тысяча четыреста случаев. В Монреале эпидемии нет и воздух так чист, что кажется, будто её и не может быть. Уж не застрять ли мне здесь, пока Нью-Йорк оздоровится? Ехать в заразный город без специальной надобности даже глупо. Но мне хочется видеть Linette. Кроме того, пока горячо, начать беседу с Гатти.

Fortiers нарядили меня в ботинки, тёплую шапку и вязаную горжетку и повезли давать концерт. По улице летят трамваи, спереди которых прибит большой плакат, к котором издали видно: «His Majesty - Prokofieff» [33] Буквально - «Его величество - Прокофьев» (англ). . «His Majesty» - это театр, где я буду играть.

Театр довольно большой, приятный, но публики мало, меньше половины. Рояль очень хороший и слушали хорошо. Палец на этот раз без повязки. Успех очень хороший, вызывали раза по три-четыре после каждой группы, но bis'oв в конце только один. Я ожидал, что Скрябин будет принят в Монреале лучше, чем где- либо, но он имел меньше успеха, чем Рахманинов, Мусоргский и я. После концерта приём у Fortiers: в их гостиной публика в художественном отношении очень передовая, многие приветствовали меня восторженно, была пара-другая интересных мужчин и ни одной интересной женщины.

Критики - на французском и английском языках - колеблются между очень хорошими и одобрительными. Утром учил Корсакова, а в пять часов, провожаемый Fortiers, отправился в Квебек, до которого пять часов езды. В вагоне Fortiers познакомил меня с несколькими французскими канадцами, которые угощали меня обедом и ругали американскую (USA) культуру, называя её механической и пустой.

Вообще я сразу попал в другую обстановку и атмосферу. В Квебеке сани с мохнатыми покрышками, бубенцами и резвыми лошадьми. Я уже три года, как не видел саней и теперь наслаждался. Город с кривыми гористыми улицами, старинными зданиями и французской речью. Квебек - самый старинный и самый французский из всех канадских городов. Отель очень хороший, снаружи в виде замка, с чудным видом на реку. Мой здешний менеджер и его associe [34] Компаньон (фр). , очень весёлые и подвыпившие, повели меня пить виски. Затем я погулял по заснувшему городу и лёг спать.

Утром пробовал рояль, а днём, пользуясь солнечной погодой, ездил осматривать город, в санях, укутанный меховыми полостями. Вечером концерт в Columbus Hall'e, небольшом зале человек на семьсот. Неполно, но народу порядочно. Программа та же, что в Монреале, и успех похожий, хотя здесь, пожалуй, несколько теплее. Бисов - четыре, я бисировал среди программы, против моих убеждений, но исполняя желание здешнего менеджера.

Инфлюэнция в Нью-Йорке - уже три тысячи. Увеличивается медленно, но верно и даже не очень медленно. Совершенно ясно, что я останусь ещё на пару дней в Квебеке - посмотреть, что будет дальше с эпидемией. Тем более, Квебек мне очень нравится. Моим опозданием больше всех будет огорчена Linette, и я тоже очень хочу её видеть, но... ведь вопрос в нескольких днях.

Критики не только хорошие, но наивно-восторженны. Менеджер принёс пятьсот долларов вместо шестисот, говоря, что я должен сбавить, так как он потерял в Монреале. Разговаривать было всё равно бесполезно, ибо он сказал, что больше денег у него нет. Но пусть Haensel стребует с него оставшуюся сотню.

Днём один из моих вагонных знакомых затащил меня в здешний парламент, и я присутствовал на заседании, которое протекало весьма мирно и даже сонно. Я был представлен председателю (M.Francoeur), который угощал меня висками, а я играл для нескольких человек парламента. Вечером адъютант вице-короля просил позволения привести в мою комнату нескольких дам и кавалеров послушать мою игру. Их набилось столько, что были заняты и стулья, и столы, и кровать. Среди присутствующих была одна худенькая и изящная lady, которая, как я узнал позже, была в некотором отношении замечательна: принц Уэльский, наследник английского престола, осенью во время своего пребывания здесь, несколько раз танцевал с нею и так увлёкся, что выписал её в Монреаль и другие города для танцев и флирта. Нечаянно я оказался шикарней принца: он выписывал её в другие города, а у меня она сидела на кровати, а я даже не обратил на неё внимания.

Учил концерт Римского-Корсакова. Обдумывал сцену причитаний Ренаты, когда Рупрехт заснул. Днём меня водили на какой-то чай, а вечером Major Peltier (адъютант вице-короля) пригласил меня на бал, тут же в отеле. Я не танцевал, так как не знаю американских танцев, но ко мне девицы бегали за автографами. «Принцесса Канадская» (как здесь называют вчерашнюю барышню), которую я не узнал, улыбнулась и закивала первая, но продала свою улыбку дорого, так как когда я хотел подойти к ней, чтобы загладить мой промах, взяла и куда-то исчезла.

Она элегантна, но не слишком красива, и у неё неприятный голос. Может быть, с принцем она сумела сделать его шармантным.

Инфлюэнция в Нью-Йорке - за пять тысяч, достигает максимума прошлого сезона, хотя смертность и значительно меньше. Вчера, когда мы были у председателя парламента, он, выйдя из соседней комнаты, где говорил по телефону, сказал: «Я узнал печальные новости - в Монреале пятьсот случаев инфлюэнции». Но сегодня в газетах ничего подобного не было. Оказалось, что председатель любезно пошутил, чтобы удержать меня подольше в Квебеке.

Так как в Квебеке я пожил достаточно, a Fortiers звонили из Монреаля и звали обратно, то в час дня я сел в удобный поезд и в шесть часов был в Монреале, встреченный очень любезными Fortiers.