Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Несмотря на довольно сильный мороз решили поехать в имение к Trefusis'aм, которые нас звали сегодня. Ballot еле завёлся по такому холоду, но потом вёз нас отлично и к завтраку мы были у них в St.Loup-de-Nand, в семидесяти километрах от нас. Они живут в замечательном маленьком замке, недавно ими купленном и который они изнутри отделали с современным комфортом, хотя и уставив старинной мебелью. Пробыли мы у них недолго и, забрав хозяина, к обеду вернулись в Париж. Пташка ещё поспела на Зою Лодий, которая пела сегодня в полузакрытом концерте, но была разочарована её голоском, хотя и отдавала дань интерпретации.

Кончил антракт, но не знаю, сколь он хорош. Вообще четвёртый акт идёт с меньшей горячностью, чем предыдущие. Но надо дотянуть до конца, иначе эта работа отложится до бесконечности.

От Цейтлина письмо с повышением гонорара и страшным переполохом по поводу моего отказа концертировать в этом сезоне. Настолько, что я даже заколебался; но лучше выдержать характер и не играть — больше ценить будут, да и невозможно мне и в этот приезд превращаться в шарманку.

Обдумывал рулетку и сочинял отдельные кусочки и восклицания в замену менее удачным старым.

Рулетка сочинялась и переделывалась сначала удачно, потом неудачно, потом ещё хотелось работать, но не выходило. Устал и даже среднее настроение, что очень стыдно для сайентиста. Но вечером очень ласковое письмо от Натальи Константиновны, а в нём приятное сообщение о том, что меня берётся менеджировать в будущем сезоне Brennan, менеджер Boston Symphony; это означает, что в будущем сезоне у меня будет хорошее турне по Соединённым Штатам. Значит, прощай, мой снотворный, хотя и симпатичный, Haensel!

Удачно работалось над рулеткой и утром, и днём. Послал Персимфансу телеграмму с отказом от зала - т.е. с окончательным отказом от концертов. Предварительно колебался: не рано ли мне столь форсисто отказываться от хороших ангажементов (пятьсот долларов плюс то? что очистится свыше – таких условий в моей жизни ещё не случалось), но при мысли, что в случае моего согласия в мою мирную композиторскую жизнь должно ворваться приготовление к этим концертам (и очень серьёзное), мне вновь захотелось махнуть рукой на все эти доллары, тем более, что при подсчёте моих ресурсов вышло, что я гарантирован деньгами больше, чем на год: не буду же я ломать копья ради накопления богатств !

На земле - мир, в человеках - благоволение. Поэтому сегодня ночью компания в квартире над нами играла, топтала и выла до пяти часов утра и не давала нам спать. Освежился, отправившись утром в CS Church, где у меня уже много знакомых: Wack'и, Miss Crein, продавец Suiz'ы, который, впрочем, сдержан, Mrs Getty, которую я не узнал, сама очень мило подошла ко мне. Сегодня я очень хорошо воспринимал службу и не раздражался от её музыкальной стороны.

Днём привели Святослава в гостиную, где стояла убранная нами вчера ёлка. Он был потрясён и ею, и подарками. Сочинять сегодня не вышло, поэтому порядочно сделал в клавире третьего акта.

Занимался: днём на репетиции Дягилева в Opéra (два спектакля). «Стальной скок». Поехали в Ballot, я, Пташка, Грогий и Пайчадзе, который просил захватить его на репетицию, так как Дягилев должен издательству. «Стальной скок» уже учили на прошлой, а потому сегодня проиграли наскоро, с пропусками, через пень-колоду, в двадцать минут. Я возмущён, тем более, что над простенькой «Chatte» своего композитора Дезормьер возился долго. Дягилев доволен (но не больше), мил и рассеян. Кажется, неуспех в Германии и финансовые затруднения. Я ещё сбиваюсь - «ты»-«вы». Отводит в сторону насчёт Мясина (три автора и адвокат). Я элегантно соглашаюсь.

Одновременно с оркестровой репетицией - репетиция под фортепиано у чёрта наверху. Лезем с Дягилевым, который ругает Grand Opéra (для сохранения стиля Наполеона III не ставят лифтов). Ужасные французы, которые привыкли играть только de la belle musique [332] Красивую музыку (фр). («Самсон и Далила»). Я играю. Новая редакция - ничего нельзя понять. Данилова с Лифарём учат под ту же музыку «Жар-птицу». По окончании репетиции Мясин меня абордирует. Пайчадзе и Пташка выручают, хотя не очень страшно. Уходим под впечатлением какого-то упадка в дягилевском балете.

Утром немного занимался, затем беру Ballot и еду на репетицию на сцене, но половину репетиции мне приходится играть, так как французы ковыряли. Мясин переставил, но не Бог весть как. Хороши Вербовщики. Мясин - опять разговоры о деталях соглашения. Я соглашаюсь написать письмо Якулову, а он освободить мои гонорары. Я ухожу с Ларионовым завтракать, затем еду через весь город к Кострицкому.

Вечером спектакль. У нас в ложе: Пайчадзе, Самойленко, В.А. Играют ужасно. К тому же акустика. Я извожусь. Пташка тоже как на углях и этим раздражает меня ещё больше. У неё болит живот. Всё же успех. Ballot стоит во дворе, развозим.

Утром работал над рулеткой, затем ездил в Opéra на репетицию, чтобы поговорить с Мясиным. Его мелочность. Днём Б.Н. Я боялся скучных объяснений, но разговор вышел довольно милым. Он порвал с родственниками, томится одиночеством, по-видимому, просто хотел поговорить. После полуторачасового разговора я решил его выпроводить под благовидным предлогом: автомобиль мёрзнет, надо отвезти. Вышли, потом он провожал домой, предлагал играть матч на тех же условиях, как Алёхин – Капабланка, мне интересно, он знает удочку, на которую можно меня поймать. Пташка возмущена.

С утра тяжёлая голова, поэтому решил использовать день на визы и билеты. Также у Кострицкого, где вычистили зубы - замечательно. Прямо стыдно курить, а не попробовать ли бросить. Получил обратную французскую визу, немецкую, купил билеты, взял деньги в издательстве. Голова целый день побаливала, но несильно, а к вечеру прошла. Вообще теперь головные боли у меня не столько реже, сколько слабее. По CS я знаю, что они меня покинут, и мне интересен тот путь, который они избирают для своего отъезда.

Вечером второй дягилевский спектакль в Opйra, распродан, барышники, парадно. Мы в ложе у Дягилева: ещё Ларионов, Набоков. Monteux и много других; сам во фраке, но скоро уходит за кулисы, и я с ним почти не говорю. Зато Набоков подлизывается, говорят, ко всем. Уже продал свою дягилевскую оду, к сожалению, в наше издательство. Он хочет прийти ко мне, я - с удовольствием. Во время «Жар-птицы» обменивались колкими замечаниями по отношению к «Птице». Влияния: «Садко», Скрябин. Я, шутя: «Какой бы вышел из Стравинского романтик, если б он не сбился с пути». Кохно изводится: Стравинский непогрешим.