Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

- Посвятите её Бекмессеру.

Маркевич:

- Кто это, Бекмессер?

Я:

- Un poète.

Он ничего не понял. У Нувеля он тоже спросил:

- Как вам понравилось?

Нувель ответил:

- Менее, чем вам, - и потом всем хвастался своим ответом.

Нувелю не понравилось. Сувчинский, наоборот, восторгался, Набоков был эвазивен [407] Туманен, от évasif (фр). .

Диктовал статью о молодых русских композиторах для Гаваны. Там очень милое Общество современной музыки, и я обещал им, когда был там.

Концерт Горовица, масса нарядной публики. Горовиц – исключительно талантлив, но не исключительно умён. Поэтому была опасность, что с американскими успехами он остановится в росте. Но нет: в Сонате Листа поразительная нежность. В программе - целая группа моих сочинений, в том числе «Наваждение», про исполнение которого мне в Америке прожужжали уши: без педали, пружинисто, невероятно. Сыграл он хорошо, но не пружинисто, и с педалью, а глиссандо в конце не блестяще: болел ноготь, как он объяснил после концерта.

Первая встреча с Кусевицким: любезно пожали друг другу руки, но разговаривали только перед уходом. Я подошёл и спросил, как ему понравилась симфония Набокова, которую последний недавно сыграл ему. Но сразу возникли лёгкие разногласия. Я сказал, что лучше первая часть; Кусевицкий ответил: «Это оттого, что она похожа на твою музыку; мне же больше нравятся вторая и третья части».

У Hammond чай со Стоковским. С последним я ласков - в пику Кусевицкому. Стоковский за последние годы начинает медленно просыпаться на мою музыку: играл 2-ю Симфонию, а теперь в апреле - Увертюру Ор.42 (хотя и с ужасной купюрой, о которой я узнал после). Теперь он собирается ставить в Нью-Йорке «Стальной скок», со сценой.

Пайчадзе всё время разъезжает по частным делам господ Кусевицких – и издательские дела неглижируются [408] Запущены, от négliger (фр). . Теперь, хотя он здесь, я решил выразить протест и в издательстве не появлялся всё время. По поводу же дальнейшего печатания моих сочинений послал Пайчадзе деловое письмо. В ответ он звонил и просил заехать для личных переговоров. Я отправился. Решено: будут гравировать клавир Дивертисмента и струнные 3-й Симфонии. Партитуры награвированы, а духовые - слишком дорого, может сделают их литографским путём. На мои обвинения, что у Стравинского все вещи печатаются немедленно, а у меня хронический и безнадёжный затор, - Пайчадзе показал выписку расходов за несколько последних лет, из которой следует, что на меня регулярно тратилось вдвое больше, чем на Стравинского - и всё-таки не могли всего напечатать.

Расстались довольно мирно.

Канцлер Бетман-Гольвег, один из дипломатических героев войны, после революции и отставки сидел в своём имении под Берлином и играл Баха. У него сын, длинный, любезный, молчаливый. У сына огромный открытый «Мерседес», на котором он приехал в Париж. Так как с этим сыном очень дружат Набоковы, то состоялась поездка по Франции в «Мерседесе»: Бетман-Гольвег, двое Набоковых и я с Пташкой.

Поехали через Руан, Довиль (ещё пустынный), St.Michel; затем прорезали с севера на юг Бретань, уютную, но пустынную, и через Нант попали к замкам на Луаре. Здесь природа чудная и замки романтичны. Последняя ночёвка в Шамборе (как первая поездка на Ballot с Самойленками и Башкировым), и пятнадцатого вечером - Париж.

Бетман правит хорошо и машина сильная; на открытом воздухе, ветре и солнце лица наши превратились в медные сковороды. Но поездка вышла на редкость приятной: молчаливость Бетмана искупалась бурной весёлостью Набоковых. Слишком много сквернословия. Врывались к нам в комнату и заставляли сниматься в дезабилье.

Предложение от однорукого пианиста Wittgenstein'а написать концерт для левой руки. Сначала показалось нелепым, но... если хороший гонорар, то ведь это не так много возьмёт времени.

Завтрак у Кошиц, со Стоковским. Марина - большая семнадцатилетняя барышня, может быть и милой, и противной. После завтрака Стоковский приехал ко мне слушать 3-ю Симфонию, которую обещал исполнить зимой. Вечером у него был Набоков, играл свою симфонию, и Стоковский взял её тоже.

Приехал В.Н. Башкиров с женой, у него тут крупные хлебные дела. Просил хранить в тайне его пребывание от Бориса и Татьяны. Я ему подробно рассказал про Колю Сидорова, дело которого как раз разбирается. Владимир вытаскивал пачку тысячефранковых билетов в уплату моих расходов и страшно благодарил за беспокойство.

Владимир Николаевич повёл нас обедать в Ambassadeurs, самый шикарный ресторан в Париже. Он отлично танцевал с обеими дамами (кто бы мог подумать об этом в Петербургско-Самарские времена!), я же совсем разучился. Видя, как он расплачивался по колоссальному счёту, я всё-таки привязался, чтобы он хотя бы заплатил за отель Бориса и взялся починить ему зубы. В.Н. обещал. Сегодня в газетах его портрет и интервью о хлебном рынке.

Набоков, после того, как Стоковский заинтересовался его симфонией, пошёл к Кусевицкому с вопросом, будет ли Кусевицкий её играть или отдавать Стоковскому. Кусевицкий сказал, что будет, и не только в Бостоне, но и в Нью-Йорке. Когда же Набоков заикнулся о непорядках в издательстве, Кусевицкий закричал: «Я знаю, это прокофьевская фронда! И вы туда же?» В общем вышла целая перепалка, так как Набоков под конец не стерпел и начал возражать (так по крайней мере он сам рассказывает).

Пользуясь согласием Владимира, пошёл платить отельный счёт Бориса. В общем, очень пикантно. Я явился к хозяину отеля утром, то есть когда нет шанса встретить Бориса, так как он спит, и от имени брата предложил заплатить по счетам, которые, кстати, простирались до 1928 года. Отелишко небольшой и хозяин такой же. Поэтому он волновался, тыкая в прошлогодние книги, потом вдруг хорохорился и говорил, что больше этого не допустит. В конце концов счёт оказался в 1908 франков, каковые я и заплатил чеком, наказав ничего об этом визите не говорить Борису, так как «иначе он вам несколько месяцев ничего вносить не будет».

23 июня

Кончил 4-ю Симфонию.

Ещё несколько завтраков и обедов с Владимиром, который хохотал как дитя насчёт Бориса, не знающего, что счёт уплачен. От Кугеля, представителя Витгенштейна, неожиданный ответ, что пять тысяч долларов за концерт для левой руки - подойдут. Но десять процентов за посредничество. Я возмутился. Однако Владимир советует согласиться, иначе дело может не выйти.

Мы засиделись в городе, а дачи нет. Пташка по обыкновению не знает, чего она хочет, и винит меня, что я недостаточно энергичен. Без автомобиля трудно искать дачу. Поехали в поезде в Дьепп, чтобы поискать на берегу Ламанша. Дьепп, казалось бы, большой порт и центр, но уже в нескольких километрах от него нет ни газа, ни электричества. Ничего не найдя, вернулись.