Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Хотел я пойти на спиритический сеанс к Рериху, который, кстати сказать, очень успешно дебютировал со своей выставкой в Нью-Йорке, а вообще очень хорошо ко мне относится. Но он запросил духов, можно ли мне, и они сказали: «Никакому постороннему», чему я искренне обиделся. На сеансах у Рериха их запрашивают про успехи и доллары. а когда желает придти человек серьёзный, то «Посторонним нельзя».

Страшно мило писал Los Angeles. Первое письмо от Барановской было кокетливое, а следующие два просто влюблённые. Ариадна писала тоже мило и смешно, но, конечно, без тонкости Барановской.

Завтракал я с Вл. Башкировым. Боренька [79] Борис Банкиров. в Гельсингфорсе и мать его на пути в Гельсингфорс: она уже выбралась из России, но финны держат её в карантине. Как только она достигнет Гельсингфорс. Владимир хочет обоих переправить в Нью-Йорк. Я всячески зондировал почву, чтобы получить Бориса на лето во Францию, но упрямый Владимир под предлогом, что по таким временам всем надо быть вместе и нет лишь денег, категорически протестовал против всяких раздроблений семейств. Я всё же послал Бореньке телеграмму, извещавшую его, что еду на шесть месяцев во Францию. Ответ был, что у него нет денег и не могу ли я ему прислать. Мне очень хотелось пригласить его на все шесть месяцев ко мне в деревню (на юге Франции, как я собираюсь) и сказать, что деньги на дорогу я пришлю, но я боялся осложнений с Linette, зная, что он болтун и что я говорил ей, что он такой. Поэтому я решил отложить ответ до Лондона, до свидания с Linette, а пока, чтобы он не обиделся молчанию в ответ на его запрос о деньгах, послал ему телеграмму от имени Haensel'a. что «Прокофьев выехал в Лондон, каблограмма препровождена».

Третьего февраля я действительно тронулся в путь в отличном настроении, благодаря новому контракту.

В 9.30 утра я уже был на пристани для посадки на «Аквитанию». Огромный, белый, четырёхтрубный корабль стоял около дока. Некоторая возня с багажом, очень мало формальностей с паспортам, и я очутился на пароходе. Провожали меня Шуберт (Нина, простуженная, как и при отъезде из Москвы в Америку, лежала в постели), Кучерявые, которые через две недели уезжают в Ригу, и Каль, прибежавший в последнюю минуту. В двенадцать я простился с ними, так как пароход уже трубил, однако тронулся он только в два, причём так мягко, что я даже не заметил. «Aquitania» — tout се qu'il у a de plus chic [80] Самое шикарное из всего (фр). - масса пространств, комнат, палуб, кулуаров, огромная столовая Louis XVI с чудесной тёмной курительной с глубокими креслами, тёмными стенами и камином. Если не будет качать (а в феврале, говорят, здорово качает), то очень приятно будет провести шесть дней в этом замке.

Я вытащил Соron'у, пишущую машинку, которую я везу для мамы, и стал печатать. Идея была привести её в состояние употребления, дабы не платить пошлины. Стал я переписывать мой старый рассказ «Мерзкая собака» и так увлёкся, что проработал четыре часа. Моря я в этот день так и не видел, так как когда я вышел на палубу, было уже темно. Но океан был так спокоен, а пароход так огромен, что нельзя было разобрать, идём ли мы или стоим на якоре. К обеду надел смокинг, как и большинство публики и как того требовала нарядная обстановка столовой. После обеда ещё немного попечатал и затем лёг спать. На пароходе едет Mme Otto Kahn, но я забыл, как она выглядит.

Пугали бурным морем в феврале, но океан спокоен и много солнца. Щёлкал на пишущей машинке с большим увлечением, просиживая часами над перепиской «Пуделя». Вечером опять смокинг и чинный обед. Соседи до противности неинтересные. Знакомств не делаю. Жду встречи с Linette в Лондоне.

Слегка покачивает, но не очень, и работать не мешает. Кончил переписывать «Пуделя» и решил приняться за фортепианное переложение моего Скрипичного концерта, а то по партитуре даже Коханский отказывается учить. Работа пошла легко и приятно и больше половины первой части сделал. Надо приналечь и тогда можно к Лондону прикончить. Только противно, что всюду сквозняки, и меня, кажется, уже продуло, во всяком случае чихал сегодня вовсю.

Подошёл ко мне Mr Brown, англичанин, отлично говорящий по-русски. Он жил в Петрограде и говорит, что лет пять назад нас познакомил Коутс.

Вечером начал печатать другой рассказ: «Блуждающая башня». Не забыть, надо написать письма: Миллер, Капабланке и, может, быть Барановской.

Так и есть: насморк и довольно тяжёлая голова. Однако утром довольно много просидел над переложением Концерта. Шло гладко и легко. Кончил первую часть и сделал половину скерцо.

Качает довольно порядочно, но на меня не действует.

Днём печатал «Блуждающую башню».

Кончил переложение Концерта.

Девятого вечером, после спокойного и приятного переезда, остановились в Шербурге, где выгрузили кучу пассажиров и тьму багажа, а десятого утром бросили якорь в Southampton'e.

В полдень я был уже в Лондоне и отправился в Hotel National, где мы условились съехаться с Linette. Но приедет ли она или нет, я всё ещё не знал, так как положительного согласия от неё не получил. Может она уже была в Лондоне? Может, меня ждало письмо от неё? Ни того, ни другого. Так как все поезда из Парижа приходят между шестью и восемью вечера, то к этому времени я уселся в вестибюле отеля и стал ждать. Однако вместо Linette пришла телеграмма, что Linette приедет завтра. Значит, приедет! Я не был уверен в том до сих пор.

На другой день я её встретил на Victoria Station [81] Лондонский вокзал. , очень хорошенькую в её серой шубке, и мы поехали в National. Это большой, но очень странный отель. Комнаты были крошечные и все одинаковые. А если побольше, так называемая двойная, то страшно дорогие. Поместиться в одной комнате мы не решились (в Америке бы без разговоров вытурили), и потому у Linette была большая комната, а у меня маленькая напротив, в которой я ни разу не ночевал, но аккуратно каждый вечер мял постель для фасона.

Время нашего пребывания в Лондоне определялось получением французской визы, о которой я немедленно послал Стравинскому телеграмму и получил ответ, что всё будет сделано. Как бы то ни было, паспорт был провизирован мне лишь спустя десять дней, но мы их отлично провели с Linette. Правда, прокутили мы пятьсот долларов, т.е. четверть всего моего состояния, зато и я оделся, и Linette оделась - никаких покупок на полгода вперёд.

Я рассчитывал встретить Коутса, который на Рождество побывал в Нью-Йорке и имел там бешеный успех, получив приглашение на будущий сезон. Мне хотелось устроиться с ним, чтобы играть в Нью-Йорке 3-й Концерт. Насчёт Лондона у меня не было перспектив. Covent Garden был заперт со времени краха прошлым летом. Довольно скандально: самый большой город в мире, и без оперы! Однако Коутса в Лондоне не оказалось: уехал с оркестром на гастроли в провинцию. Досадно.