Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

Заняв свое место, Кривошеев совершенно успокоился. Но теперь он уже с напряжением ждал, что еще предпримет ведущий. На всякий случай он решил держаться поплотнее — сократил дистанцию, взглянул попристальнее вперед и оторопел: на плоскостях самолета, к которому он пристроился, отчетливо выделялись кресты!

Далее повторилось все то же самое, что было минуту назад: Кривошеев и немец заметили один другого одновременно, и, прежде чем наш летчик успел среагировать, «мессершмитт» взмыл по такой же невероятной кривой и исчез из поля зрения.

Но в этот момент у молодого летчика будто пелена спала с глаз: он понял, что обстановка нешуточная, командира эскадрильи он потерял и все складывается самым неудачным для пего образом. Держа пальцы на гашетке, он набрал высоту и еще раз внимательно осмотрелся. Проклятый «мессершмитт» был почти под ним: их разделяло несколько сотен метров. И Кривошеев хладнокровно пошел в атаку, зная, что на этот раз он промаха не даст.

Ему снова удалось зайти «мессершмитту» в хвост. Очень хотелось нажать на гашетку, но он помнил предостережение Решетова о том, что открывать огонь с длинной дистанции бесполезно и именно эту ошибку поначалу делают новички. И потому, не выпуская немца из прицела, он терпеливо сокращал дистанцию. В тот момент, когда он скомандовал себе: «Пора!» — истребитель, задрав нос, вдруг резко пошел на вертикаль, и Кривошеев увидел на плоскостях звезды!

Когда они вернулись на аэродром, Кривошеев был совершенно разбит и подавлен. Он знал, что наделал уйму ошибок: потерял ведущего, упустил «мессершмитт», чуть не сбил ведущего, но как все это получилось — он никак не мог понять. Испытывая отчаянное состояние, он обо всем этом сказал Алексею Решетову. К большому его удивлению, командир воспринял эту исповедь совершенно спокойно, а потом рассказал ему, как все было на самом деле.

…Решетов заметил двух «мессершмиттов», которые шли стороной и ниже. Заметил в тот момент, когда ведущий Ме-109 начинал разворот. Сомнений у Решетова этот маневр [212] не вызвал: немец явно намеревался незаметно подтянуться и атаковать Кривошеева снизу и сзади. И потому комэск упредил эту атаку, используя преимущество в высоте и скорости. С первой же очереди он сбил ведомого и увидел, что Кривошеев по-прежнему находится выше оставшегося в одиночестве Ме-109, но уже успел развернуться. Оставшийся без ведомого летчик Ме-109, конечно, не подозревал, что из двух советских летчиков один впервые вылетел на боевое задание, и по тому, как он вел себя, Решетову было ясно, что лезть в одиночку в бой этот немец не рискнет. К тому же Кривошеев — молодец! — удачно зашел «мессершмитту» в хвост, но прозевал выгодный момент для атаки (это с новичками случается часто!), и немец едва успел унести ноги… В общем, с точки зрения ком-зека все складывалось не так уж плохо.

— Но тут я заметил, — улыбаясь объяснял Решетов, — что ты как-то уж больно аккуратно ко мне пристраиваешься. Дай, думаю, на всякий случай покажу ему плоскость…

И, слушая это, Кривошеев снова взмок, в который раз за этот день…

Так и закончился для молодого летчика этот первый боевой вылет. Впоследствии Кривошеев говорил: «Командир эскадрильи Решетов был для меня самым дорогим человеком, постоянным примером для подражания. Полет с ним на боевое задание был школой в пилотировании, в атаке, в умении вести разведку…» И самое важное ощущение, выраженное в признании молодого летчика: «Рядом с ним я чувствовал себя непобедимым».

В психологическом плане первые боевые вылеты для каждого летчика имеют огромное значение — летчик как бы получает настройку на всю дальнейшую боевую работу. Быть напарником Алексея Решетова или, скажем, командира второй эскадрильи Ивана Пишкана для молодого летчика было очень почетно, это расценивалось как знак особого доверия к летчику. Но конечно, командир эскадрильи далеко не всегда мог летать с молодыми, и тогда ими занимались опытные и надежные воздушные бойцы. Тот же Григорий Кривошеев совершил немало боевых вылетов с Николаем Выдриганом — тем самым невысоким лейтенантом, который буквально затащил его в палатку командира эскадрильи. Отличный летчик, Николай Выдриган даже в процессе выполнения боевого задания оставался доброжелательным и заботливым воспитателем.

Кривошеев запомнил, как однажды при выполнении разведывательного полета Выдриган обнаружил скопление техники [213] противника. На отдельных участках дороги большая вражеская колонна, разорванная на части, выдвигалась к району боев.

Погодные условия были сложными. Стояла низкая облачность — «рвань», как мы говорили. Ограниченная видимость. Ко всему прочему в разрывах облаков появились два Ме-109.

Выдриган спокойно, как на тренировке, обратил на это внимание Кривошеева:

— Смотри, слева — «шмиты». — И тут же предупредил: — Пока связываться с ними не будем.

Вслед за этим Кривошеев услышал:

— Будь внимателен! Сделаем еще заход на цель — рассмотрим все как следует, а там будет видно!

Используя облачность, пара наших разведчиков еще раз прошла над вражеской колонной. Сзади вдогонку им била МЗА. Ме-109, видимо, на некоторое время потеряли наших разведчиков в облаках, потому что внезапно они вынырнули впереди прямо по курсу. И тут же Николай Выдриган скомандовал:

— Подойди поближе… Я сейчас тихонько сниму «шмита», а затем разворот вправо — и уходим на свою территорию… Пошли!

Прижимаясь к земле, летчики с кабрирования подошли снизу к ведущему пары «мессершмиттов», и Выдриган сбил его двумя длинными очередями.

Для Кривошеева это был наглядный урок со многими важными элементами.

В конце войны воспитаннику Армавирского авиационного училища Николаю Выдригану было присвоено звание Героя Советского Союза. В этом же Указе стояло и имя его отца — генерала Выдригана. Для Николая это был необыкновенный день: много лет они с отцом ничего не знали друг о друге, и вот в одном и том же Указе объявляется, что обоим — отцу и сыну — присвоено звание Героя. Они нашли друг друга, списались, договорились о встрече. Но встретиться им не пришлось: во время одного из полетов Николай Выдриган погиб…

Товарищ Кривошеева по запасному полку младший лейтенант Иван Янгаев свой первый боевой вылет выполнял в качестве ведомого командира эскадрильи капитана Ивана Пишкана.

Вылетели четверкой; в тылу противника во время разведполета встретили группу Ме-109. [214]

Янгаев слышал лаконичные команды Пишкана: «Прикрой!», «Смотри за молодым!» — то есть за Янгаевым, о котором Пишкан не забывал ни на минуту, — «Шмиты» слева!», «Горит!» и разные другие. Янгаев в том бою не все понял и не все видел, но ведущего не терял, ощущая лишь непрерывные изменения в перегрузке. При возвращении на обратном пути к аэродрому капитан Пишкан по радио подбодрил Янгаева: