Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

Работа была привычная. Менялись рубежи и линии, менялся рельеф местности, менялись районы боев и названия освобожденных городов и селений, но характер нашей работы оставался прежним, и каждый новый рубеж был ничуть не легче предыдущего. Наградой нам за эту тяжкую бессменную работу было продвижение войск, которое трудно себе представить без долгой и кропотливой работы воздушной разведки.

Как всегда, в период наступления активизировалась бомбардировочная авиация противника. Изменить что-либо противник был не в состоянии, но частыми налетами пытался притормозить наше продвижение. Группы немецких бомбардировщиков по 12–18 самолетов бомбили колонны на марше и в районах сосредоточения.

Истребители воздушной армии в тот период сбили несколько десятков самолетов противника. В этой работе приняли участие даже штурмовики Ил-2: надежно прикрытые истребителями, они активно атаковали большие группы вражеских бомбардировщиков. Мощные огневые средства Ил-2 были губительными для «юнкерсов» и «хейнкелей».

Нашему полку в тот период часто приходилось менять аэродромы. Сначала с полевой площадки Б. Янисоль мы перебазировались под Гуляйполе, а затем — на полевую площадку близ совхоза имени Кирова, это уже в самой непосредственной близости к Мелитополю, в 14 километрах к востоку от города. Выполняя полеты на разведку, я вновь увидел места тяжелых боев сорок первого года. Я был над Каховкой, Б. Токмаком и даже над аэродромом Мокрая под [218] Запорожьем. Всюду с воздуха были видны следы больших разрушений.

31-й гвардейский авиаполк работал с большим напряжением. Наши разведчики умели не только обнаруживать хорошо замаскированные объекты, но и тактически грамотно анализировать обстановку. Однако бывали и казусы.

Как-то в конце сентября с задания вернулась пара с очень важным сообщением о движении танковой колонны противника из тыла к Мелитополю. Оба летчика уверенно показали на карте, где голова и где хвост колонны. Помню, меня при этом смутило одно обстоятельство: как это гитлеровцы в дневное время рискнули выдвигаться к линии фронта такой солидной колонной, да еще и без прикрытия? В добросовестности вернувшихся летчиков я не сомневался, но оба они еще не имели достаточного опыта. Я решил послать на доразведку в тот район опытных летчиков. Ведущим был гвардии старший лейтенант Фотий Морозов, который к тому времени имел на своем счету уже 549 боевых вылетов, из которых 320 он произвел на воздушную разведку. Это был ас воздушной разведки. Я уже говорил о том, что в нашем полку не было недостатка в мастерах воздушной разведки, по среди них бесспорно выделялись два летчика — Алексей Решетов и Фотий Морозов. Поскольку — в случае подтверждения — сведения о выдвижении вражеской танковой колонны были чрезвычайно важны, то я решил, что окончательное слово будет за Морозовым. Ставя Морозову задачу, я не высказывал ему своих сомнений, но четко определил участок дороги для просмотра.

Пара Морозова выполнила задание очень быстро. Вернувшись, Морозов доложил, что с высоты 2000–2500 метров на указанном участке дороги действительно можно определить как бы движение танков, но если снизиться до 100–200 метров и пройти вдоль дороги, то нетрудно увидеть, что темные пятна, похожие с высоты на танки, есть не что иное, как тени от густых шапок деревьев, а редкие проезжающие автомашины поднимают густую пыль, которая при полном безветрии долго не оседает и не рассеивается. Поэтому создается впечатление, что по дороге движется большая колонна…

Этот эпизод заставил нас обратить внимание на учебу молодых летчиков, более тщательно организовать обмен опытом в полку. Тот же Фотий Морозов на специальных занятиях дал много полезных уроков и советов молодым летчикам.

Помимо того что Морозов был прекрасным разведчиком, [219] он был также отважным и очень умелым воздушным бойцом. На его счету было 14 сбитых самолетов противника. Мне запомнилось, как во время боев на Миус-фронте Морозов парой провел бой в районе НП командующего Южным фронтом. На глазах командования фронта Фотий Яковлевич Морозов и его напарник сбили два Ме-109. За этот бой командующий фронтом наградил Морозова золотыми часами. Впоследствии Морозову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Хотелось бы отметить и еще одно высоко ценимое мной качество Морозова — он был отличным ведущим. Эпизод с разведкой дороги заставил меня с большей осмотрительностью отнестись к подбору ведущих групп. Мне самому с первых дней войны приходилось все время водить группы на боевое задание, и потому я хорошо знал, сколь велико значение ведущего для летчиков его группы. Летчики должны верить ведущему, признавать его авторитет и не сомневаться в его бойцовских качествах. Другими словами, это означало, что ведущим должен быть опытный летчик, который умеет видеть в воздухе, быстро способен принять грамотное решение, сообразуясь с обстановкой. Ведущий должен иметь хорошую штурманскую подготовку и оставаться надежным товарищем и наставником не только в воздухе, но и на земле. Поэтому отбору ведущих я всегда уделял много внимания. В нашем полку недостатка в опытных ведущих не было, но в повседневной работе я никогда не упускал этот вопрос из виду.

В начале октября частота вылетов на разведку возросла. Из высшего штаба мною был получен твердый график вылетов, при этом задачи на каждый вылет уточнялись. Твердый график потому и твердый, что никаких отклонений и вариантов в расписании не допускает. Сведения о противнике требовались постоянно, а погода между тем стояла очень неустойчивая. Бывали дни, которые в авиации принято считать нелетными. Но нас это не касалось. Мы должны были летать.

Это был нелегкий период. Сильные осенние дожди вывели из строя небольшую грунтовую полоску полевого аэродрома. На рулении самолеты вязли. Взлетать удавалось с трудом. Только взлет и посадка в этих условиях требовали от летчика незаурядного мастерства. Но худшее было не в этом. Худшее заключалось в том, что по утрам плотный туман накрывал аэродром. Белесые клочья стелились по самой земле, и летчик, взлетев, сразу попадал в «молоко», видимость была ограниченной. Нижняя кромка облаков порой [220] проходила на высоте 50–70 метров. Аэродром наш находился в безориентирной местности, не было ни привода, ни пеленгаторов, и в этих условиях разведчики должны были безошибочно находить обратный путь.

В один из таких трудных непогодных дней мы получили не совсем обычную задачу. Надо было установить, какую перегруппировку производит противник в глубине своей обороны. Погода для разведвылета была самой неподходящей: рваные облака наглухо закрыли землю.

Было решено выполнять задачу одиночно трем летчикам. Лететь предстояло Морозову, Решетову и мне. Участок обороны противника, который нам предстояло разведать, мы разбили на три полосы. Каждый должен был просмотреть свою полосу. Особенно большой интерес в тот момент представляли дороги: если противник использует непогоду, чтобы подтянуть резервы, то по движению на дорогах это можно установить. Определили мы и порядок выхода на аэродром после выполнения задания.