Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Так я кричал, и бил ладонью по борту. Я их потерял, я их всех потерял. Неимоверное число раз я вытаскивал из их постелей, я находил им подружек, и затем выпроваживал их, когда они начинали им надоедать, всю грязную работу я за них делал, и сейчас наступил кульминационный момент. Я даже не знал, водятся ли в этих водах акулы, но в тот момент, я очень надеялся, что да.

Что касается Часа, то он уж точно смотрел Thunderball. Как только он понял, что плавает среди кусков свежего мяса, казалось, он побил бы все олимпийские рекорды по плаванию, направляясь в сторону яхты. Я смотрел, как он выскочил из воды на палубу и свалился на неё ничком, и тут только я начал осознавать, к чему бы всё это привело. Остальные музыканты, взволнованные моими истошными криками, сгрудились на палубе, растолкав их, я слетел вниз по лестнице в камбуз. Я опёрся руками в стол и глубоко вздохнул, в ожидании, что ещё предстоит мне пережить.

Час там наверху на палубе, наверное уже раздулся от гнева; ясно, что он уже понял, что я хотел с ним сделать. Я же продолжал стоять, не двигаясь, перед кухонным столом и слышал, как за моей спиной спускается по лестнице Час. Я обернулся. Лицо Часа было белым от гнева.

— Отвали, Час, — произнёс я.

Он даже не успел открыть рта; молчаливая пауза длилась меньше секунды, мы стояли и смотрели друг на друга. Но тут, одним сильным ударом они свалил меня с ног, и я потерял сознание.

Не прошло и нескольких месяцев после того случая с Часом, как в конце весны 1966 года я решил, что моё время, проведённое с Animals, полностью исчерпано. Нам с Часом хватило двух дней, чтобы уладить наши разногласия, и уезжали с Багамов мы уже снова лучшими друзьями. Но тот момент на палубе, когда я вопил, желая смерти Часу, побудил меня понять, как много давления я испытывал со стороны группы.

Дейв Рауберри оказался ещё той занозой, и если честно, то Animals уже не ощущались одной командой. Пререкания и упрёки лились потоком, и мне приходилось каждый божий день, разнимать их и приводить аргументы в доказательство той или иной стороны. По–отдельности я всё ещё продолжал любить этих парней, но когда они собирались вместе, нет уж, увольте.

Теперь я — женатый человек; и у меня есть Маргарет, которая могла меня выслушать. Теперь она жила со мной в Лондоне, и у нас впервые был свой дом, небольшая квартирка на Эджвэер–роуд, и мы были счастливы. Я изменился совершенно, впрочем, как и все звери. Мужем понимаешь всю нелепость групиз, залезающих к тебе в спальню через окно, и теперь я был верен только моей жене.

Вот так я и почувствовал, что моё время с Animals всё вышло, но куда прикажете мне бросить кости?

Летом 1966 года я вернулся в Штаты с Animals, но тут позвонил мне Боб Левин и пригласил меня поужинать с ним. Он как всегда, должно быть, почувствовал моё настроение, и приготовил мне именно то, о чём я мечтал.

— Питер Нун связался со мной, Таппи. Ты же помнишь нашу поездку на Гавайи, не так ли?

— Ещё бы, встретить Элвиса Пресли, разве такое забывается?

Но речь зашла не об Элвисе Пресли, в 1966 году тебе бы здорово пришлось бы покопаться, чтобы отрыть человека, который бы не слышал о Питере Нуне. Отшельники Германа были на высоте. В прошедшем 1965 году они оставили далеко позади себя и Битлов, и Камни, и даже Animals, и были выбраны вокальной группой номер один в Штатах читателями наиболее престижного американского музыкального журнала Cashbox. Они также были одной из групп Микки Моста и работали с агентством Боба, Премьер—Талант, которое и организовало их американские гастроли. Я уже виделся с Питером во время поездки на Гавайи и несколько раз мы уже пересекались с ним и позже в Нью–Йоркском отделе Премьер—Таланта.

Мы всегда были рады видеть друг друга; он был премилым, скромным парнем. И мне даже кажется, что я тоже произвёл на него хорошее впечатление.

— Таппи, ты Питеру понравился, — продолжил Боб, отрезая кусочек от своего стека и бросая на меня взгляд своих проницательных глаз. — Ему нравишься ты и твой стиль работы. Знаю, знаю твоё святое отношение к Animals, но ты хорошо зарекомендовал себя с Hollies, и мы отлично провели с тобой время на Гавайях, и, э… чего ходить кругом, да около, в общем, Питеру срочно нужен личный гастрольный менеджер для своего нового турне, а тебе, я слышал, нужна новая работа. Что скажешь, а?

Удивительный Боб, он выбрал совершенно точный момент. Мы с Часом уже обсуждали наши теперешние американские метания, и ещё до их начала он мне по секрету сказал, что это его последние гастроли с Animals. Джона Стила уже с нами не было, и как не любил я Хилтона и Эрика, группа, какой я её знал, уже не существовала, и гастроли Отшельников Германа, были именно тем шансом, который я искал. Шансом продвинуться дальше, шансом вырасти.

Итак, я принял предложение Боба и начал работать с Питером. Парни поняли моё решение и дружески пожелали мне удачи. Я не обманул Питера первым впечатлением; на вид он был симпатичным парнем, ему же было тогда всего девятнадцать, и я всегда думал о Питере, как о начале групп чистеньких хорошеньких мальчиков, которых стало так много в нынешние дни. Но, несмотря на свою молодость, Питер был руководителем группы.

Жизнь в коллективе без постоянно возникающих проблем сделала мою работу с Отшельниками Германа настоящим радостным отдыхом. К тому же я работал только на Питера, а не на всю группу в целом, и разногласия и недовольства не были моей головной болью, даже если бы они возникли. Моя работа была значительно легче, и нервов я уже не тратил, и почему я не ушёл к нему раньше?

К сожалению, моё лёгкое бегство от Animals имело короткую жизнь. Первые гастроли, которые я проводил для Питера, были по Штатам и, следовательно, организованы они Премьер—Талантом. В эти гастроли с Отшельниками были вписаны и Animals, и естественно обе группы гастролировали вместе. Это означало, что первое же турне на моей новой работе будет проходить также и с моей старой группой. Целых два месяца! О ностальгии не могло быть и речи, гастроли только подтвердили правильность моего решения. Очень грустно было снова видеть всё те же обвинения и пререкания, и я с облегчением вздохнул, когда всё это кончилось.

Одним из важных качеств, почему именно мы сдружились с Питером Нуном, было его невероятное чувство юмора. Я уже упоминал о глупостях, которые мы вытворяли вместе с Бобом, и Питер с радостью присоединился к нашим розыгрышам и шуткам, и он никогда не винил меня в возникающих трудностях, если всё оканчивалось всеобщим смехом.

В Сиэтл мы летели внутренней авиакомпанией Бранифф. Бранифф стала популярна благодаря очень откровенной форме, в которую компания одевала стюардесс. На них были разноцветные короткие юбочки, и за время полёта девушки переодевались несколько раз. Это возвращало нас в дни, когда гражданская авиация только становилась, и стюардессы были одеты кроликами Хью Хефнера. Но также как и тогда с девушками–банни, в компании существовало строгое правило: смотри сколько угодно, но трогать — ни–ни.