Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

— Таппи! Может быть, ты объяснишь мне, потому что ни один из этих жуликов не хочет мне помочь, — кинул Харви в сторону служащих. — Ты не знаешь, кто поселился в 301 номере?

О, матерь божья. Это же мой номер. Но ни один мускул не дрогнул на моём лице, зная насколько страшен бывает Харви в таком настроении.

— А что? Что–нибудь случилось? — спросил я, стараясь придать себе невозмутимый вид.

— Случилось!? Да, случилось то, что моя мама остановилась в 302–м и ни секунды за все выходные она не сомкнула глаз. Я оставил её здесь, думая, что это будет для неё прекрасным отдыхом, а вместо этого ей пришлось пережить самые ужасные моменты своей жизни из–за какого–то гада в соседнем номере. За стенкой всё время были какие–то визги, вопли, слышалась возня. Она поклялась, что не переживёт ещё одних таких выходных и устроила сегодня утром мне целую истерику. Пришлось даже сменить ей номер. Она всю жизнь была приличной тихой еврейской женой, она даже представить не могла, что можно так вопить. Я его убью, задушу собственными руками, дай только мне до него добраться!

Питер, должно быть, догадался по моему огорчённому лицу обо всём, что происходило в эти выходные, но хранил молчание. Он сделал вид, что закашлялся, поперхнувшись своим кофе, и Харви стал хлопать ему по спине.

— Ну–ну, сейчас всё пройдёт, Питер! — с нежностью в голосе сказал Харви, быстро сменив своё настроение. — А вот и моя мама. Мне очень нужно, чтобы от этой гостиницы у неё осталось хорошее впечатление.

Направляясь прямо к нам, лавировала между столиками мать Харви. Она выглядела действительно очень смущённой; я не мог поверить, что темой разговора этой пожилой дамы стану я, и в гротескных выражениях услышу комментарии к нашим с Билли–Джо приключениям, но, по крайней мере, её появление дало время Питеру подавить в себе приступ готового вырваться наружу смеха.

— Это ужасно, это просто ужасно, — пробормотала она, прикладывая платок к глазам. — Ты просто должен увезти меня из этого ужасного места, Харви. Я больше не вынесу. Что за народ здесь обитает?

Харви усадил свою маму за наш столик, я же почувствовал, как моё лицо всё запылало, когда она разразилась рассказом о проведённых здесь ею выходных. Питер был явно в бедственном положении и старался не видеть, как с каждым её словом я всё более и более вжимался в свой стул.

— Не переживайте так, миссис Лисберг, — сказал я, когда она кончила, и дружески погладил её по руке. — Уверен, эти люди в соседнем номере смотрели какой–то фильм по телевизору и просто слишком эмоционально переживали. Современное кино очень громкое, знаете ли? Но мне уже пора, простите.

Вылетев из гостиницы, я успел заметить, как Питер подмигнул мне и растворился во взрыве смеха, чем сильно смутил и Харви, и его еврейскую маму. Мои чувства смешались — это же я оказался виновником травматического опыта миссис Лисберг. Я попробовал вспомнить какой–нибудь из тех прелестных моментов, проведённых с Билли–Джо. Но и это не помогло.

Поехал домой, принял душ, переоделся, сел за работу. Но перед глазами стояло заплаканное и растерянное лицо миссис Лисберг, и я подумал, что, наверное, не одну миссис Лисберг потревожили мои выходные, проведённые вне реальности.

— Где ты, чёрт побери, пропадал? — набросился на меня Боб Левин, когда я вернулся в контору.

— Прости, Боб, знаешь… гм… семейные дела заняли все выходные.

— Неужели? А Билли–Джо, что с ней случилось? Она стала ближайшим другом вашей семьи? Молчи, ничего не говори! Аллан весь извёлся, да ещё и тебя нигде не могли найти. Ну и как обычно, Таппи, я прикрыл твою задницу. Ладно, ты здесь, и теперь иди, собирайся. Едешь в Огайо.

— В Огайо? С кем?

Перри Комо стал ответом на мой вопрос. Я встретил его в Нью–Йоркском аэропорту, и мы полетели уже вместе в Кентукки Дерби. Он настоял, чтобы наши места были рядом — ему хотелось узнать меня поближе. Естественно я слышал о Перри прежде, как о талантливейшем эстраднике, но к концу полёта я проникся уважением к нему и как к сильной личности и гениальному человеку. Мои обязанности в Тин—Мейл сводились к тому, что мне приходилось общаться с морем начинающих и молодых артистов, и было здорово снова вернуться к работе с настоящим, опытным профессионалом.

Мы прилетели в Кентукки и стали готовиться к шоу, которое должно было состояться этим же вечером. О гостинице заботиться не пришлось, так как Перри предпочёл улететь по–возможности сразу после выступления домой.

Я чуть–чуть волновался за шоу, но Перри не разочаровал меня. Он пел с оркестром, и его манеры были безукоризненны. Чтобы добавить немного шарма, один из номеров Перри сопровождала поющая танцевальная группа, Young Americans. Они представляли собой чистенький выглаженный идеал подрастающего поколения нации в звёздно–полосатых шёлковых костюмах. Мне было приятно посмотреть ради разнообразия, настоящее семейное представление.

Я зарядился отличным настроением и по окончании проводил Перри до его лимузина.

— Мне было очень приятно с вами работать, мистер Комо, — сказал, пожимая ему руку. — Не часто приходится встречать таких симпатичных людей.

— Благодарю вас, Таппи, приятно это слышать. Берегите себя, и я надеюсь, что однажды нам снова удастся поработать вместе.

Я стоял и махал рукой, пока лимузин не скрылся из виду, потом вернулся в театр. Настроение было превосходное, и у меня было только одно желание: как можно дольше его сохранить. Мне захотелось вернуться на сцену и постоять там, где всё это только что происходило.

Уже поздно вечером я смог плюхнуться на гостиничную кровать, и я подумал, как было бы здорово в старости стать таким как он. Меня охватила тоска по своей польской принцессе, я представил, как по возвращению в Лондон, увижу её снова.

Но накануне отпуска (я уже собрал вещи, чтобы вернуться в Лондон и, наконец–то, увидеться с женой) мне позвонил Час Чандлер. Час ушёл из Animals сразу за мной; гастроли, которые группа проводила вместе с Отшельниками Германа, стали для неё последними. Мне было приятно снова услышать его голос. Я стал извиняться, что ушёл из группы, стал говорить, что за всю мою жизнь у меня не было работы лучше, хотя мне и пришлось в который раз на тысячи миль уехать от своей жены, но я ни секунды не хотел изменить что–нибудь в моей жизни.

У Часа, однако, как оказалось, были свои грандиозные планы. После опыта, накопленного в работе с Animals, он не торопился присоединиться к какой–нибудь другой группе. Час решил заняться менеджментом, и в этот знаменательный вечер он собирался посмотреть одно перспективное предложение.