Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

— Не собираешься оправдываться? Не собираешься оправдываться? Почему ты…

— Минутку, — перебил я её. — Я принесу свои извинения, конечно, я извинюсь, если вы принесёте извинения тем несчастным беднякам, которых вы оставили за бортом, которые по–прежнему гнут спину на полях Миссисипи. Если вы отправитесь туда и попытаетесь оправдаться перед теми парнями, за то, что записав их песни, не поставили на пластинке их тюремные клички и номера. [Мисс Симон только что записала долгоиграющую пластинку, поместив на неё песни батраков, прежде уже записанные продюсером Аланом Ломаксом прямо на полях Миссисипи и Алабамы.] Потому что это их песни, не ваши, и я хочу напомнить вам, что с тех пор как моя группа записала вашу Don't Let Me Be Misunderstood, имя Нины Симон стало очень популярным у нас в Англии среди публики, покупающей пластинки. И теперь они с нетерпением ждут встречи с вами, хотят услышать ваш голос и ваши замечательные песни, они все стремятся купить ваши пластинки, мисс Симон, — сказал я и повернулся, чтобы уйти.

Она встала, схватила меня за руку, пытаясь удержать, затем протянула мне руку.

— Зови меня просто, Нина. А как твоё имя, малыш? Сядь, прошу тебя, — улыбка расплылась на её лице.

*

К счастью для всех нас, что одно из первых наших появлений на публике после исчезновения Алана Прайса в мае 1965 года состоялось на Ричмондском фестивале уже августе. Дейв Рауберри, заменивший Алана Прайса, пришёл к нам из группы Майка Коттона, которая прежде называлась Джазмены Майка Коттона, так что Дейв оказался как у себя дома в нашем Биг–Бенд–эксперименте. Три дня репетиций в Марки и мы зазвучали, словно три года играли вместе. Оставалось только выйти на сцену и сыграть наши любимые ритм–и–блюзовые номера пятидесятых: Outskirts Of Town, Let The God Times Roll, Roll 'Em Pete, Two Years Of Torture и I Believe To My Soul. Всё это под соусом «Рэй Чарльз встречается с Каунт Бейси».

Между репетициями я забежал в контору М. Дж. на Джеррард–стрит. Его секретарша протянула мне телеграмму. Отправлена из конторы Врайана Эпштайна. Такого содержания: «удачи биг–бендом выходные тчк поздравления тчк битлз тчк коллектив тчк».

Готовлюсь к выступлению, затем еду в Ричмонд.

Публики полный комплект. Воскресенье. Погода нам благоприятствует. Над народом тут и там поднимаются сизые облачка дыма и тают на фоне голубого неба. Всю вторую половину дня здесь играли традиционный джаз. Перед тем как нам выйти на сцену, выступил Джимми Джеймс со своей группой Vagabonds. Ближе к вечеру в облаках пыли увидел два Остина—Принцесс, медленно пробирающихся сквозь толпу. Приехали Битлы. Становилась реальностью моя уверенность великих перемен с духовой секцией. То был первый раз, когда я увидел их, одетых в то, что теперь все зовут психоделическим платьем. Джон впервые появился на публике в ставших позднее знаменитыми очках его бабушки, прочно сидящих на его носу, а также цветастом лоскутном пиджаке, бархатных бутылочного стекла брюках и сандалиях на босу ногу. Пол также был одет во всё цветастое, дикое, психоделическое. Элегантный как всегда, Джордж ограничился кожаной сумкой с индейской бахромой. Парни изо всех сил старались, не привлекая внимание, как все подойти к пивному ларьку, но разве могло это им удасться? Только–только вовсю начал наращивать обороты музыкальный институт групиз. С отвращением Джон Стил ретировался к вагончику Донована. Сидя на ступеньках, произнёс, глядя на всколыхнувшуюся толпу:

— Чёрт возьми, горько мне за ребят, дружище. Знаешь, думаю с этого дня им и появиться на людях будет нельзя без охраны. Смотри, сколько за ними тёток увязалось.

Да, как в воду смотрел. Даже за кулисами. Все хотели дотронуться до них, урвать хоть частичку от них, так беднягам и пришлось уйти ни с чем.

— Ладно, парни. Десять минут, и пинок под зад, — появился Таппи в палатке духовиков, и Animals стали готовиться к выходу на сцену.

Какое–то новое удивительное ощущение находиться среди разыгрывающихся медных, смазывающих, проверяющих свои сверкающие инструменты. Но вот слышим, нас объявляют:

— Дамы и господа, Ричмондский фестиваль представляет вам Animals–Биг–Бенд!

Звук медных буквально засосал меня в себя и, подхватив как тростинку, закрутил в диком вихре волн. Удивительное, чудесное чувство. Ни от гитар, ни от усилителей похожего не ощутить. Как если бы тебя ласково так гладили и растягивали. Уши звенели, такова сила медных мелодий. То же чувство захватило и слушателей. Пассажиров летучего корабля, отправляющегося в далёкие неизведанные края.

Первое отделение близилось к концу, парни играли от всего сердца. Джазовые коллеги с восхищением взирали на своих духовных партнёров и осознавали себя новой, нарождающейся аудиторией. Замечательный великолепный эксперимент. И он работал!

Я понял, мы смогли восполнить утрату Алана Прайса. Роль Алана велика, но его уже не было с нами, с ним ушла первая фаза Animals. Впереди перед нами открылась дорога для новых испытаний.

Звали её Анджела Кинг. Англо–индианка. Чем она завела меня, не поверите. Ещё в пятнадцать лет, будучи подростком, я поклялся себе, что первой вещью, которую я испытаю в своей жизни, станет глубокое, запоминающееся, выразительное и сильное эротическое чувство по отношению к представительницам каждой этнической группы. Совершенно определённо существует громадная разница между дамочками, толкущимися за кулисами сценических площадок, и теми, кто иногда фантастическими путями оказываются или в твоей постели, или даже в твоём туалете, или у порога дома твоих родителей. Громадная разница между первыми и бандами лондонских тусовщиц, называющих себя твоими подругами, и которых ты видишь на всех официальных приёмах и неофициальных вечеринках, готовых каждый вечер предоставить тебе своё тело для любых твоих фантазий. Говоря о них, я имею в виду таких, как Кати Этчингем Хендрикса. С ней я познакомился ещё до Джими и сразу мы стали очень близкими друзьями. Но когда она влюбилась в него, мы виделись уже постоянно. Ещё Линда Кит из Нью—Йорка. Человек свободолюбивый, самостоятельный, сильный характер. Помню, как–то в гаме одного из нью–йоркских клубов она наклонилась к моему уху и, пытаясь перекричать шум, поделилась со мной своими откровениями:

— Да, я — групи, можешь называть меня так, мать мою, групи. Я уже с восьми лет групи для Джона Ли Хукера!

Это та самая девушка, которая высмотрела в Нью—Йорке среди всех прочих Хендрикса и уговорила Час Чандлера пойти с ней и послушать его. Вот кто в действительности открыл Джими. Ах, и Энджи была одной их таких девушек. Одной из истинных дам в этих бандах, любящей и уважительной. Энджи была всегда рядом, на каждой стоящей вечеринке, на каждом значительном событии.