Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

У меня был новый импресарио — Кевин Деверидж, а Терри МасВей стал моим роуд–менеджером. Одним из первых наших выступлений был исторический Поп–Фестиваль в Монтерее, легендарное событие 1967 года, где стартовали все величайшие команды нового психоделического движения. Он стал настоящим манифестом революции Западного Побережья, которая захлестнула в итоге и Англию, а оттуда волной прошлась по всему миру.

Дерек Тейлор из конторы Битлз руководил большинством организационных вопросов, и несколько английских групп были выбраны, чтобы представлять нашу Родину, конечно же, среди них оказались и Новые Animals.

Мне пришлось срочно вылететь в Лондон, подписать контракт на выступление на этом фестивале. С огромной радостью я возвращался обратно вместе с английскими музыкантами, летящими из Лондона в Монтерей. Только подумайте, в одном самолёте вместе с Брайаном Джонсом, Джими Хендриксом, Час Чандлером и целым отрядом репортёров. Весёлая команда — ещё не взлетев, все начали сходить с ума.

Опаздываю. Никаких проблем. Служащие Британских Авиалиний связались по радио с пилотом, и он ждёт меня на взлётной полосе. На служебном джипе они подбросили меня прямо к самолёту, совершенно новой по тем временам модели, Боингу-707. Дверь за мной захлопнулась, оставив снаружи рёв двигателей, и меня встретили улыбающиеся лица разодетых «уродцев», уже, видимо, отлетевших достаточно высоко. Вся носовая часть, занимаемая первым классом, превратилась в шумную вечеринку.

Встал со своего кресла Брайан Джонс и, подойдя ко мне, сунул мне в руку две белые пилюли, тут же мною проглоченные. Наконец, я уселся и перевёл дыхание. Через проход рядом со мной сидел Джими Хендрикс, улыбающийся и восторженно разглядывающий остальных пассажиров.

— Вот, хлебни, помогает в полёте, — протянул мне он бутылку Джека Дениэлса.

Все прежние барьеры между мной, Часом и М. Дж. рухнули, и мы с жаром принялись обсуждать, что же Монтерей может принести Джими Хендриксу.

— Он выведет его на мировой уровень, — сказал Час, и через всё его лицо расползлась огромная улыбка.

— Да и твоей новой группе обеспечен успех, — сказал Майк. — Они собираются заснять фестиваль на киноплёнку. Это будет новый «Джаз летним вечером», даже, думаю, более удачный.

Но вот, наконец, мы все и добрались до места, волнующее чувство, отличная атмосфера. Все стремятся попасть за кулисы, пожать друг другу руки.

— Что за знакомый парень? Неужели сам, собственной персоной, — старался привести его в бешенство Пиг–Пен из Благодарного Мертвеца, в упор разглядывая Брайана. — Сейчас я его напугаю!

Но ничто не могло пронять Джонси. Он так и провёл весь уикенд в облаках.

Что касается меня, должен сказать, моё выступление на Монтерее прошло на достаточном уровне. Без звёзд, но вполне крепко. Похоже, всем понравилась наша новая версия старой мелодии Grinhouse Blues. Сделали мы всё правильно, публике понравилось, но состав группы был новый и многое ещё предстояло сделать, чтобы ребята зазвучали. В субботу к концу дня, спасибо мистеру Джоплину, я поправил здоровье большой охапкой травы. Скрутил пару громадных косяков и засунул их за голенище моих ковбойских сапог, а чёрной лимузин докатил меня до мотеля, где остановился Джими со своими парнями из Опытов. Всем, кто хоть сколько–нибудь были близки к Джими, было ясно насколько важным было это выступление для него самого. Это было его первое в Штатах появление перед публикой, с того дня, как он два года назад покинул Америку ради Англии. И, более того — не только возвращение Джими на Западное Побережье, но и выступление наравне с лучшими мозгами своего поколения! Если он выступит успешно, то войдёт в историю рок–н–ролла, как первый ансамбль смешанных музыкантов. Американские музыковеды уже успели состряпать ему эпитет «Чёрного Элвиса», а слепая Судьба свела его имя на афише рядом с английской группой The Who, которые так же, как и Хендрикс, прибегали к разрушению в своих сценических представлениях, как часть их радикально нового видения роли концертирующего артиста. Для обоих коллективов это оказалось неожиданностью и суровым испытанием, но тот вечер принёс им обоим славу, буквально ошеломив двадцатитысячную аудиторию монтереевского фестиваля.

Иконостасом были расставлены в номере Джими его гитары, и, о, горе, по крайней мере, одна из этих фендеровских красавиц будет вечером принесена в жертву. В лучах заходящего солнца он стоял перед ними на коленях в сверкающем серебристом поясе, белых полусапожках, цыганском жилете и фиолетовой рубашке, рядом с ним — этюдник с масляными красками. Он был один. Я постоял с минуту. Картина из жизни навахо, индеец, собирающийся на войну. Он поднялся с колен, отошёл, с восторгом рассматривая свою работу, присвистнул. Через двор в проёме открытой двери вижу Мич Мичелла с развивающимися на ветру светлыми волосами, как если бы тот хотел их взбить. Он сидел на кровати среди всевозможного размера барабанов.

— Пыхнем, Джими?

— О, да, конечно, спасибо. Как кстати. Как дела?

— О, молодцом. Вечером всё решится?

— Твоими молитвами.

Я запалил косяк, глубоко затянулся. Джими нагнулся, обмакнул кисть в жёлтую краску и начал что–то рисовать на белоснежной гитаре. Жёлтые ромашки, белая гитара. Я протянул ему косяк. Он затянулся и, не вынимая его изо рта, произнёс:

— Знаешь, я слышал они для каждого дня недели придумывают свой цвет для капсул с кислотой, осталось только три вечера, они и приготовили для них три цвета, красный, голубой и фиолетовый. Не правда ли, забавно, а?

Он повернулся, промыл кисть, вытер её и обмакнул в другую краску, на очереди чёрно–белый Фендер.

— Да, выдумщики, — машинально подтвердил я, наблюдая за его длинными чёрными пальцами, наносящими краску на Фендеры.

— Единственное жалко, что нет четвёртого цвета, потому что четвёрка, очень важное число, понимаешь о чём я говорю?

— Да, — сказал я, рассматривая четырёх Фендеров, выстроенных в ряд вдоль стены.

— Вот именно, четыре положительно очень значимое число, — повторил он.

Я сказал ему, что слышал, что после окончания шоу народ собирается дать альтернативный концерт на футбольном поле, принадлежащем какому–то колледжу.

— А ты, пойдёшь? — спрашиваю.

— Конечно, обязательно. Это такое место, где мы все могли бы сыграть вместе отличный джем, а ты как?

— Да, должно быть здорово.

Он снова пыхнул.

— О, мой бог, отличная травка. Я с надеждой жду вечера, дружище. Вечером многое решится. Я весь на нервах. Сегодня вечером для нас стартует космический корабль.

Пришёл М. Дж. и принёс мне окончательный расклад сегодняшнего вечера, кто за кем выступает.

— Хорошие новости, Эрик, Джими выступает после The Who, а не до них, как было намечено ранее. Только не спрашивай меня, как нам это удалось устроить. Была куча проблем с этим, мать их.