Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

Первой мыслью Рода было полезть в карман за бумажником, достать деньги и булавку с перламутровой головкой, обычно служащей украшением галстука. Затем, при вручении купюры в десять песо, сдернуть с булавки зажим и нанести укол нежданному свидетелю. Извлекая бумажник, Род огляделся и убедился, что вокруг никого не было. Лицо индейца продолжало улыбаться, но уже казалось не придурковатым, а как бы соучастливым. По ситуации и роду профессии Род обязан был ликвидировать свидетеля, сдернуть зажим и нанести укол булавкой в любую часть тела. Смерть от яда, покрывавшего конец булавки, наступила бы практически мгновенно. Однако что-то удержало Петра от этого. Этим «что-то» было воспоминание, как он в детстве с отцом ходил в лес по грибы, где того укусила гадюка, и как совершенно неизвестный крестьянин-грибник высосал яд из ранки отца.

Род попытался выяснить, знает ли индеец, что Мишель приехал на автомашине. Тот говорил на плохом испанском языке, но вскоре стало ясно, что индеец пришел так тихо, как только могут ходить индейцы, с противоположной стороны и не мог видеть ни машины, ни ее номерного знака. Род вручил ему двадцать песо — целое состояние для индейца и заставил удалиться в противоположную от «форда» сторону. Было ясно, что сюда ему путь заказан, а сейчас важно только оказаться у машины первым, если даже местный житель и пожелает сделать то же самое. На бегу, с рюкзаком в руках, Род, уже в который раз, последними словами поносил тяжелую, старомодную радиостанцию.

Однако это была его последняя ругань по адресу такой техники. Буквально через неделю, на очередном сеансе, он получил шифровку выбрать из тайника, что находился неподалеку от плотины Итурбиде, новую технику, с которой он познакомился в свою последнюю поездку в Москву. Род немало удивился оплошности Центра. Он доносил, да и резидентура его успокоила сообщением, что в Центре знают о том, что лес, где расположен тайник, стал любимым местом работников советского посольства, постоянно выезжающих туда на сбор грибов. И эти выезды были настолько регулярными и частыми, что местные жители окрестили тот участок леса «Русской горкой».

Отказаться от операции Род уже не мог и выбирал закладку в тайнике, уже достаточно разрушенном дождями, не без опасения. Однако все обошлось, и в посылке Род получил совершенно диковинные технические средства. Теперь не надо было идти на безличную связь в коридоры многоэтажных, людных зданий — там, где люди, там глаза и уши. Впредь достаточно было найти металлическую ограду, а их полным-полно в тихих по вечерам богатых районах города, поскольку состоятельные жители такими оградами защищали свои дома, дворы и сады от посторонних взглядов. Еще более удобной являлась колючая проволока, которой состоятельные люди обносили территории своих имений и ранчо. Небольшая черная коробочка и проводок — и двое агентов, находясь вдали друг от друга, спокойно могли обмениваться информацией.

Еще большую радость Род испытал от замены громоздкой радиоаппаратуры на миниатюрный передатчик, который буквально выстреливал депеши в момент нахождения специального советского спутника над Мексикой. Спутник собирал все «выстрелы» на своей трассе и, находясь над территорией Урала, выдавал все полученные им сведения приемной станции.

Порадовал и Институт маскировки ГРУ, приславший кучу новейших контейнеров для закладки в них бумаг, денег, фото- и микропленок: пеньки, консервные банки, сучковатые палки, мятые упаковки из-под сигарет, жевательных резинок вплоть до муляжей кучек человеческих испражнений.

Род вдохновился всем полученным, и у него родилась идея купить участок земли поближе к Нуэво-Ларедо — Эль-Пасо, чтобы поселить там нового агента — учителя на пенсии. Он заведет пасеку, и прибывающие из США наши люди будут закладывать материал прямо в его ульи. А чтобы их не жалили пчелы, Тридцать седьмой срочно запросит ГРУ изготовить и прислать средство, порошок или аэрозоль, которое бы исключало возможность укусов. Для «Аквариума» это пара пустяков.

В День Советской Армии и Военно-Морского Флота Тридцать седьмой, наряду с поздравлением его и резидентуры, получил сообщение, что вот уже несколько недель в Мехико находится старший лейтенант, имеющий, для сокрытия действительной личности, Шестьдесят третий номер. Прибыл он с ливанским паспортом и полугодовой визой. Следовало встретиться с ним, включить в работу резидентуры и сделать все необходимое для того, чтобы Шестьдесят третий надолго осел в Мексике. Подробную справку на него «Аквариум» высылает почтой через резидентуру.

Роду не улыбалось иметь в хозяйстве, где все было отлажено, еще одну единицу. Это все равно что в пятиместный автомобиль усадить шесть седоков. Но профессиональную настороженность вызвали условия встречи и пароль. Ему предстояло каждую среду, в двенадцать часов дня, три раза пройти туда и обратно у главного входа в МИД Мексики, имея при этом в правом кармане серого пиджака при красном галстуке газету «Нью-Йорк Таймс». Затем зайти в ближайшее кафе, сесть за столик, раскрыть газету и заказать две чашечки кофе. Когда Шестьдесят третий подойдет, он скажет по-французски: «Бы случайно не муж Марии?». Ответ должен быть: «Не случайно, а сознательно». Тогда пришедший завершит пароль словами: «Да, она прелестная женщина! Я могу выпить эту чашечку кофе?»

Мишель сделал вывод: во-первых, Шестьдесят третий был на связи в Ливане у молодого агента, возможно впервые начинающего работу за границей; во-вторых, большой ценности он, скорее всего, не представляет и в-третьих, не исключено, что визит его в Мексику связан с «подмочкой» или «локализацией провала». Интриговало то, что визитер не испросил в посольстве Мексики вид на жительство, не прибыл туристом, а появился с какой-то странной визой на полгода.

Однако полное разочарование Рода, которое он с трудом сумел скрыть, вызвала сама встреча с Шестьдесят третьим. К столику в кафе «Кикос», чтобы выпить чашечку кофе… подошла странно одетая и ярко размалеванная женщина. То была Вера Лукина из Орла, которая после окончания средней школы не пыталась поступить в институт, а устроилась работать секретаршей у горвоенкома. Полковник завел с Верой шашни, а когда устал от нее, с трудом убедив сделать аборт, по разнарядке направил на учебу в Военный институт иностранных языков. Там Вера, щепетильностью не отличавшаяся, переспала с каждым преподавателем, который того желал. По окончании института, где она проявила способности к иностранным языкам, прилично овладев арабским и французским, Лукина была направлена «Аквариумом» на работу преподавательницей факультета естественных наук в только что основанный в Москве Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы. В конце первого года работы за Верой стал усиленно ухаживать студент первого курса факультета экономики и права, сын одного из шейхов Саудовской Аравии. В «Аквариуме» решили, что. это совсем неплохо, и разрешили старшему лейтенанту Лукиной с наследником шейха направиться во Дворец бракосочетаний. После третьего курса сын шейха по каким-то своим причинам прекратил занятия в университете и, будучи уже завербованным ГРУ, вернулся к родным пенатам. В Эр-Рияде, однако, при первой же встрече с работником ГРУ сей «кадр» категорически заявил, что если его еще раз попытаются побеспокоить, он немедленно сообщит обо всем отцу и в полицию. Вера же, со всякого рода инструкциями «Аквариума» отправившаяся в вояж вместе с мужем, в его доме оказалась шестой, последней женой, то есть исполняла волю не только мужа, но еще и пяти старших жен. На нее натянули чадру, и ни о каких встречах с офицерами ГРУ не могло быть и речи.