Вениамин Додин - Воспоминания

Он ушел из дома дяди, ничего не сказав ему… Он ушел в Роттердам, голодал, искал пристанища… Якоб нашел его на корабле, куда тринадцатилетнего мальчишку взяли «мальчиком» — юнгой…

Это подробно описано Якобом: всего в Архиве Берни девять писем. И еще семь писем — копий. Подлинники — в Историческом отделе Библиотеки Конгресса — экспонаты истории Почты США 17–го века…

Якоб приезжает в Роттердам к Антонию, привозит моряку деньги и гостинцы из дома. Отношения их неизменно теплы. Записи об этих путевых расходах и деньгах — в подлинных Расходных Книгах архива Берни.

Антоний не вернулся в дом дяди…

Запись в письме Якоба: «… августа, года 1697 посетил корабль Антония московский высокий гость и забрал Антония с собой, и тогда я не простился с ним, и не простил его, и он не простил меня…» В архиве Берни — подлинник письма, переводы на английский, сделанные кем–то из Додд'ов… Подлинник письма Якоба к Джошуа.

Описываю подробно, потому что подробно описано всё почти три столетия назад. И еще потому, что это интересные записи с неожиданным продолжением.

Дальнейшие события рассказаны очень скупо: кончился, видимо, период эпистолярный в семье Додаи… Но что–то восстанавливается.

Скупо описаны события. Но, пожалуй, самые богатые по количеству архивные трофеи, относятся чуть к более позднему времени, когда Якоб с семьей оставил Амстердам, город, который на протяжении трехсот лет!!! гостеприимно встречал поколения беглецов Додаи, но не мог приютить одного мальчишку… Он оставил Амстердам, переехал сначала в Гронау, но что–то побудило его оставить Голландию и искать места под вовсе не ярким солнцем Нижней Саксонии. Здесь он прошел через гетто Оснабрюгге и прижился в Ганновере. Был врачом сиротского приюта.

Перечисление документов Саксонского периода жизни Додаи невозможно для гостя из Москвы: их сотни — деловых и личных дневников, финансовых реквизитов, записок и размышлений по практической медицине при лечении детей…

Кое–что — совсем немного — попало Берни от деда. Остальное — результат поисков офицера американской военной разведки в Германии в самом конце войны и после капитуляции. Отмечу, что чтя юридическую неправомочность «личных» изъятий из архивов пусть даже вражеской страны, Берни в 1956–м году возвратил подлинники архивному ведомству ФРГ, оставив с разрешения хозяев их копии. В двадцатую годовщину освобождения Германии от фашизма, в День Победы, приглашенному на торжества оккупационной администрацией США в Мюнхен Бернгарду немецкие коллеги преподнесли соответствующим образом /и здорово/ оформленные те самые подлинники. Не сомневаюсь /зная его отношение к нацизму/, что с прошедшими через его руки в сороковых годах иного свойства документами, и не только документами, Берни не церемонился.

…В мае 1719–го года Якоб со своей семьей — женой, сыновьями Бениамином, Израилем, Иосифом и Иегудой и с дочерью Райзи в результате неожиданного приглашения русского дипломата в Лондоне Федора Павловича Веселовского /в записях «русских» предков фамилия эта несколько переврана: Тодор Фесслоффски/ отправились в Россию, где Якобу, Вениамину и Иегуде предстояло заниматься медициной. В Санкт—Петербург они прибыли в июле… Первые Додаи в России?

Архив Берни хранит подлинные — «Подорожную», подписанную русским посланником в Голландии 28–го мая 1719–го года и русский паспорт младшего сына Якоба «…Юды Додаина сына Якова из Гоноверу…», «выправленный» Канцелярией с. — петербургского полицеймейстера»… майя 27 дня года от Рождества Христова 1721… в городе Санкт Питербурх…» Интересно, что шестью днями ранее утвержден был Закон от 21–го мая 1721–го года «…О записывании в канцелярии полициймейстера дел иноземцев…» /«Запись пришлых людей»/.

Что мы знали еще: Якоб и его дети отказались перейти в христианство, — условие, на котором им разрешалось жить в русской столице и занимать государственную должность лекаря. Россия — не первая и не последняя страна с такими правилами в те годы. По–видимому, это было желание пригласившего их чиновника, возможно, самого Антония ди Виейра, который, как позднее оказалось, обратился к Федору Веселовскому с просьбой разыскать ушедших из Амстердама его родственников, «…пригодных и умелых в лекарском искусстве…»

Свидетелей этому событию не оказалось: документы молчат и можно делать только предположения… В результате, все Додаи, исключая задерганного Антонием младшего — Иегуды, были отосланы за пределы России в польский город Вильно, «…в жидовскую слободу для проживания». Берни этого не знает, но, якобы, как рассказывал мне мой отец, Якоб просил не отправлять его в Саксонию, а оставить ближе к младшему сыну… И, якобы, Антоний имел надежду, что его брат одумается.

Яков умер в Вильно в 1722–м году…

Свидетельств исхода моих предков в Вильно нет. Можно только представить их первые годы жизни в этом памятном для них месте: …в 1705–м году в Вильну вошли русские войска с Петром Великим; в следующем году туда ворвались шведы и полностью разорили его; «…страшный пожар опустошил в 1706–м году большую часть города, голод, свирепствовавший во всем крае из–за войны 1707 – 1709 годов истребил в одной Вильне более 34–х тысяч жителей; новый удар — пожар 1715 года окончательно добил город…»

Мы знаем, что Вениамин был в Вильне лекарем, а потом квартальным раввином. Должность эту в гетто Вильны он получил в 1750–м году благодаря ходатайству главного виленского раввина и главы братства «Hep Тамид» Иуды Лазаревича. Среди тех, кто помог Бениамину получить место лекаря в первые годы жизни его в Вильне был Самуил Авигдор'ович: как оказалось, далекий предок Додаи — Рафаэль Авигдор, бывший некогда профессором математики в Валенсии — был и предком Самуила… Тесен мир: Авигдор'ович, бывший до 1749–го года Волковысским раввином, заступил на место своего умершего тестя Гешеля в одном из районов города, а в 1750–м году стал главным раввином городской общины.

Но главное, что способствовало известности Бениамина и уважению его — лекарская работа, которую он никогда не оставлял и которой отдался целиком, переехав в Витебск, а затем навсегда в Мстиславль, на родину жены — Розалии, урожденной Фрумкин. В этом городе, ставшем родиной следующих поколений Додаи — Додиных, Бениамин поселился в 1761 году в Казимировой слободе…

И последнее, что все мы знали: в 1725–м году Бениамин гостил в Петербурге у Иегуды, который служил лекарем в каком–то военном чине в полицейской команде при петербургском полицеймейстере. При оформлении паспорта в столице впервые официально записаны фамилии наших российских предков: Бениамин Додаин из рода Генкес… происшедшие из Виейра, португальского города… Такая запись в архиве Берни, венчающая историю поселения предков в Мстиславле. После казни Антония в Петербурге в 1727–м году /как знали мы здесь и наши родичи в США/, Иегуда оставил Петербург и переселился к Бениамину в Мстиславль. Он и сообщил о том, кто был Антоний /генерал, сановник/ и рассказал о его казни/?/…