Вениамин Додин - Воспоминания

Созданный ещё в самом начале 30–х годов ЦНИИ с первого дня существования вобрал в себя сохранившиеся чудом с дооктябрьских времён сильнейшие кадры отечественной строительной практики и науки. Возглавил стремительно развивавшийся процесс индустриализации страны. С честью выдержал общероссийскую трагедию первых лет Второй мировой. И силами своих ученых сумел решить сложнейшие задачи Военно—Промышленного Комплекса в тылу и инженерного корпуса на фронтах. Набрав столь солидный опыт и не менее солидных исполнителей, Институт справился и с новыми вызовами — в самые короткие сроки поднять из руин и пустить в ход разрушенные войною тысячи жизненно необходимых стране заводов, предприятий, фабрик, рудников.

По причинам вполне понятным, ряд развившихся за прошедшие годы масштабных направлений исследований ЦНИИОМТП к середине 50–х годов уже не «умещались» в изначальной его тематике. И естественным образом выделились из него — оформившись в качестве самостоятельных институтов — как дочерних так автономных. И к моменту моего прихода превратили в скромное по численности, но передовое по ставящимся перед ним задачам элитарное исследовательское образование. Которое не замедлило заполниться ведущими в СССР и имеющими Имя в мировой практике учёными. Каждый из которых и здесь возглавлял теперь уже свою Научную школу разделов строительного производства. Сам себя, при этом, поставив в исключительное положение Главного эксперта по собственной отрасли строительного производства. На роль Некоего Главного специалиста Верховного Суда — Последней инстанции в разрешении Правительством кардинальных задач Капитального строительства. Если вспомнить, что на нужды Его отстёгивалось тогда чуть более 82–х процентов капитальных вложений страны, можно представить и весомость контрольной и научной роли Института.

Так случилось, но именно в момент прихода моего, он оказался без формального директора: никто из самых отчаянных и амбициозных учёных–администраторов не решался стать во главе столь сложного Научно–практического образования. Да еще и наделенного весьма сомнительной и всегда чреватой «честью» советника Совета Министров и даже ЦК КПСС… Тем более, при совершенно непредсказуемом Генеральном его секретаре Никите Хрущеве.

Не имея никакого представления что за двери передо мною раскрылись и куда они меня введут я, тем не менее, осознавал сложившуюся в стране ситуацию. И мог предвидеть особенности моей будущей деятельности и в ТАКОЙ как доверенная мне СЛОЖНЕЙШЕЙ ЛАБОРАТОРИИ.

Только что закончилась /вроде бы?/ ломка рабовладельческой системы ГУЛАГа. Который мускулами, потом и кровью многих миллионов заключенных 30 лет осуществлял все виды строительных и монтажных работ в регионах Севера и Востока страны. Возводил там крупнейшие гидротехнические сооружения и гигантские горно–рудные комплексы. И на всей территории СССР осуществлял беспримерные, циклопичные по размаху инфраструктурные спекуляции. Единовременно и перманентно, — на основе последних, — впутываясь в вовсе не личествуемые его аппарату разборки по перехвату политической власти между вовсе озверевшими и утерявшими полностью понятия реальности кремлёвскими бульдогами…

Огромные лагеря–монстры, — а по международным понятиям и определениям ЛАГЕРЯ СМЕРТИ, — сделав страшное своё разрушительное дело практически, исчезли. «Великие стройки коммунизма» с их гигантскими кладбищами–захоронениями, — будто сквозь землю провалились. Одновременно, после известного — на 1 миллион двести тысяч человек — сокращения численности вооруженных сил, значительно снизились объемы и сузилась география собственно военного строительства. В этой ситуации в очень сложном, трагическом даже положении оказались брошенные строителями гигантские и стратегически важные объекты Северной зоны, Дальнего Востока, других регионов страны — традиционных вотчин ГУЛАГа и Главвоенстроя.

Картинка с т р а ш н а я!

Лишившись своей «извечной» РАБсилы, — миллионов рабов советской системы — заключенных, — остановилось строительство огромного количества жизненно–важных объектов народного хозяйства. Встали стройки оборонных и прочих силовых ведомств. Среди упомянутого количества демобилизованных Министерство обороны потеряло в одночасье в о в с е не в о с с т а н о в и м о е — корпус молодых офицеров и сержантов — выпускников военно–инженерных академий и училищ — инженеров и техников высокой квалификации, опытных мастеров из сержантского состава. Те же военные строители, что были в армии оставлены, оказались деморализованными неизвестностью своей дальнейшей армейской судьбы, потеряли веру в реальность продвижения по службе, а значит, в возможность нормально жить и содержать семью. И всеми правдами и неправдами вырывались «на гражданку». (Очень характерны здесь судьбы талантливых военных инженеров Льва Аблязова, Бориса Березовского и других молодых специалистов, товарищей моих, именно в это время пришедших в наш Институт). Примерно то же происходило с освободившимися из заключения многими тысячами опытных инженеров–строителей, техников, мастеров и организаторов производства.

Еще не веря в чудо своей свободы, они разбегались, разъезжались возможно дальше от страшных, гибельных ПРОВОЛОЧНЫХ ЗОН, унося с собою наработанный муками и кровью многолетний, ВСЕГДА бесценный и уникальный опыт сложнейшего обустройства и строительства на Севере… Бехтин, — сам прошедший ОГОНЬ, ВОДЫ и МЕДНЫЕ ТРУБЫ советской жизни, с тревогой внимательно следил за развитием всех этих чудовищных ирреальных событий. Прикипев ко мне, бессонными дачными ночами обсуждал их со мною — выходцем ОТТУДА! ИЗ ПЕРВОИСТОЧНИКА! ИЗ ПЕКЛА!

Как Президент АСиА он, именно он, должен был скрупулёзно учитывать их и вводить в управляемое русло. Обязан был наводить порядок в строительстве еще и потому, что во главе государства встал автор (пусть соавтор только!) всего этого саморазрушающегося бардака Никита Сергеевич Хрущев. Давний его приятель и подопечный. Их дружба началась в далекие годы Донбасской молодости, когда будущий Генсек был еще комсоргом на Юзовских рудниках, мотался с семьею по шахтерским общагам и не всегда мог позволить себе «хоть чего пожрать в обед». Будущий Президент элитарной Академии в те поры тоже в начальниках не числился. Но был всегда «при деньгах». И бескорыстно помогал другу выстоять, выбраться из гипотетической шахты его на свет Божий, сам пробавляясь благородным бильярдным спортом и маркерствуя профессионально в старом Юзовском трактире «Уголек». Трактир тот, в качестве ресторана, до сегодня функционирует в городе Юзовке /позднее — в Сталино, а теперь в Донецке/. Уже став инженером, доктором, профессором, академиком и Президентом даже, Николай Васильевич Бехтин — опытнейший специалист по основаниям, фундаментам и подземным сооружениям — своего главного, бильярдного мастерства не утерял. Не бросил. Играл последние годы в павильонах подопечного Академии Сухановского санатория (или «Дома творчества архитекторов»). Заставляя почти что всех сопер¬ников–мазил «потосковать малость» под своим бильярдным столом покуда туда готовился отправиться — кряхтя и уминая брюхо — очередной мученик кия. Окружение знало о железной руке и глазе–ватерпасе бывшего маркера. Скорей всего, именно этот его «верный глаз» тотчас отметил и мое раздраженное письмо к нему из далекого Акташа, в поисках следов которого я и налетел на него. А потом и меня самого разглядел при личном знакомстве в кабинете по Пушкинской. А позднее доглядел в ресторане «Под Долгоруким» /АРАГВИ или «Под яйцами», что «излишествами» нависают на зрителя конной фигуры напротив Моссовета/. А разглядев, — добрым расположением ко мне и искренним интересом к работам моим, — аж на целых тридцать лет загнал меня «железною рукой» в лузу-ЦНИИОМТП.