Вениамин Додин - Бакинский этап

Он устало, взмокнув весь в собственном поту, долго обтирал лицо платком. Сложил его аккуратно. И тут же, скомкав в кулаке, сказал:

— Вы и ваши товарищи будете отправлены на Север. В наше флотское «исправительно–трудовое» подразделение. Не обессудьте — место это дальнее. Дальше не бывает. Мы же — не ГУЛАГ с его размахом и ассортиментом. Но оно обеспечит вам всем хотя бы жизнь. А это не мало. Тем более, что здесь вас ожидает только расстрел. Это вам, кажется, понятно. Объекту, где вам предстоит провести время, требуются, — представьте себе, — кессонщики и маркшейдер. Ведомство получало запрос за запросом. Но у нас не было свободных специалистов и возможности перебросить туда людей. Теперь то и другое налицо. Удача. Вот мы её и используем…

— Куда, позволю спросить, вы нас дёргаете?

— Говорю же — в далёкое, суровое место. Однако, престижное для энтузиастов. По Волынской, оно было предметом и ваших юношеских вожделений. Контингент там ваш. Вы молоды, кессонщик, значит, человек изначально здоровый. Да ещё и маркшейдер! Вживётесь — переживёте сотни тысяч ваших сверстников, которые, как и мои сыновья, пашут на войне… Полагаю, вам достанет ума и выдержки перенести Арктику. Главное, вы обязаны начисто забыть события, предшествовавшие нашему с вами знакомству. Вы, и ваши товарищи. И, не приведи Господь, проговориться о них кому–нибудь там. Помните: я отправляю вас на этап и, где–то по дороге, объявляю в… побеге. Искать будут везде, но, надеюсь, не ВАС, и НЕ ТАМ! Направляю всех на объект Военно—Морского флота. Что там делается, да и само это место, они не знают… Еще. Там, куда вас доставят, у вас будут друзья. Но только у вас лично, Додин. Не у ваших товарищей. Эти люди вас найдут. Но и с ними осторожность не помешает… Вот всё, что я, еврей, могу сделать для вас, еврея, и для ваших не еврейских товарищей. Прочим, имеющим хоть какое–нибудь отношение к этапу из Баку евреям, придётся ответить…

— «Евреям»! Снова «евреи». Почему?

— Этого я вам сейчас не скажу… Когда–нибудь, в будущем, если доведётся встретиться…

Не довелось: хроник–туберкулезник, он умер весною 1945 года…

— В будущем, так в будущем, — согласился я.

— Объясните, гражданин прокурор, — если такая, вдруг, откровенность, — что значит ваш намек относительно «не вас»? Кого же тогда? И уточните, пожалуйста, что за друзья такие будут там у меня, персонально? Друзья, — они разные бывают…

— Не от кума, нет! — Засмеялся. — Опасаться их вам не придётся. Они там теперь тоже не по своей воле, хотя вольные, и даже из вашего ведомства офицеры. Метеорологи они, зимовщики, «Пересиживают» четвёртый год… Война…

Насчёт того, что отныне будут искать… «не тех» вас, уточняю. Вы все отправитесь на этап, как положено, «при бумагах». «Дела» останутся у нас. С вами пойдут «формуляры» сопровождения. Так вот, в них вы будете числиться по слегка изменённым фамилиям: вы — За'додиным, Каунитц — По'каунитцем, Синёв — Бу'синёвым, Эриксон Йорик — М'эрикссоном, — так сошлось. В Бутырках, где формуляры заполняли, писаря, — от непосильного труда и сильного устатка, — занесли ваши фамилии с прописной буквы. Приписывай теперь спереди всё, что заблагорассудится! Мы и приписали… Неблагозвучно? Зато утомлённый глаз картотетчика истинной фамилии не прочтёт — проскочит… Помните: эти метаморфозы с фамилиями знаете только вы и я. Ещё раз: изменив ваши фамилии и этапируя вас, а затем объявляя в побеге, я прячу вас от трибунала: искать вас будут сыскари по истинным вашим фамилиям. Удачи им!…

Он попрощался. Вышел. Обернулся. Кивнул…

Оставил меня, признаться, пораженным. То, что услыхал я от военврача, взволновало: не каждый день в тюремных буднях происходит такое — встреча с человеком, принесшим тебе добрую весть. Но то, что услышал от Раппопорта — прокурора! — потрясло… Подумать: чиновник такого ранга, а в сталинские времена — палач по должности, оказывался спасителем! Немыслимо! Невероятно! Непостижимо!… И ещё: почему вдруг заговорил он о евреях, которым придётся отвечать за «Бакинский этап»? Ими там вроде и не пахло? И что значит: «Если доведётся встретиться…»? Он верит, что мы выживем?!

Разгадка загаданной мне Ильёй Соломоновичем Раппопортом загадки явилась в 1956–м. При расследовании по этапу в Административном отделе ЦК, я встретился с его другом и помощником по прокуратуре Флотилии Моисеем Сауловичем Минкиным. На мой вопрос о «еврейских приоритетах» Раппопорта, Минкин рассказал мне об атаке, которой подвергся Илья Соломонович, и о её последствиях для атаковавших.

Мы еще припухали в следственной, а к Раппопорту явился вдруг некий Флейшер Натан Шлёмович. Оказалось, генерал. «Начальник управления горных лагерей УСВИТЛа». В военное время, когда каждый килограмм выколачиваемых из несчастных зэков золота и олова спасал, — как тогда считалось, — сотни солдатских жизней на фронте, этот деятель оставляет свой «боевой пост» на Колыме. Оказией, сломя голову, летит аж в Куйбышев, благо наши лётчики перегоняют самолёты с Аляски и по этому маршруту. И сходу, не поздоровавшись, «интересуется» у Ильи Соломоновича: «Известно ли ему, что его брат Макс Шлёмович, начальник продснаба БЕЗЫМЯНСТРОЯ, состоит в доверительных и, более того, в семейных отношениях с товарищем Багировым, другом Булганина?» И что «не его, брата, забота отвечать за организацию питания каких–то там врагов народа, этапированных не его БЕЗЫМЯНСТРОЕВСКОЙ, а чужими — Азербайджанской и Дагестанской — системами!

Ситуация… Мы никому, кроме Главного Военного прокурора, ни слова не сообщили. Ни единым словом своим подчинённым не обмолвились. Даже ещё не думали, кто из них делом этим займётся! А товарищ Флейшер у себя в Магадане уже всё знает! И прилетел за тридевять земель нас шантажировать. Каково? А ведь понимал, подонок, что одна наша телеграмма–запрос в Госкомитет обороны, и ему — крышка! Понимал. Однако, пугал. Значит? Значит, рыло у его родича и, возможно, у него самого, в пуху по уши! Но уверен: ему, — им, — всё это сойдет в лучшем виде…

Далее, тотчас объявляется некий же Файнблат. И сходу: «Он, — оказывается, — знать ничего не знает об этапе, и теперь только доложили ему…». Товарищ этот, — до конца февраля 1943 года одна из главных фигур политотдела НКВД Азербайджана, — руководивший… распределением конфискованного имущества, откомандировывается, вдруг, 1–го марта сперва в Астраханское, потом в Сталинградское, затем в Саратовское и, наконец, в Куйбышевское Управления НКВД. Неизвестно, чем ещё он там в командировках занимался, но передвигался параллельно маршруту этапа. И, почему–то, — что самое интересное, — тем же черепашьим темпом!

Вот и разгадка «загадки»!

Меж тем, шантаж продолжается: он, оказывается, «не только политработник высшего эшелона», но прибылой зять то ли самого Мир Джафар Багирова, то ли кого–то из бесчисленной багировской родни… Пока же выясняется: Натан–то Шлёмович Флейшер — он Файнблату тесть!… Какая–то разбойно–клановая полигамия.