Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Во время подготовки к миссии в России Моэм беседовал с профессором Колумбийского университета, бывшим президентом Федерации сионистов Америки Ричардом Готхайлом и раввином из Нью-Йорка Уайзом; они информировали его о помощи, которую ему могут оказать еврейские организации в Петрограде. Кроме того, он встречался с секретарем Национального альянса Богемии, директором Славянского пресс-бюро в Нью-Йорке Эммануилом Воской. Последний представлял одну из многочисленных националистических группировок, которые добивались независимости для своих стран, в данном случае для Чехословакии.

Для выполнения своего задания Моэм получил 21 000 долларов. При этом он спросил у Вайзмана, будут ли ему платить зарплату. Его интересовали не столько деньги, сколько чувство возможного унижения. «Я не буду утверждать, что нуждаюсь в деньгах, — заявил он Вайзману. — Когда я работал в Швейцарии, я отказался от денег вообще. Позднее я обнаружил, что являюсь единственным человеком, который работает бесплатно. На меня смотрели не как на патриота и бессребреника, а как на последнего придурка. Если выполняемая мной работа предполагает выплату мне зарплаты, мне доставило бы удовольствие получать ее; но если за нее не полагается ничего, я все равно готов выполнить ее».

По словам Моэма, Сири не возражала против его поездки. Двадцать восьмого июля он отплыл из Сан-Франциско в Токио, а оттуда во Владивосток. Через день он уже отправился по транссибирской железной дороге в Петроград, куда прибыл в начале сентября. В Петрограде он поселился в отеле «Европа» и сразу же активно приступил к осуществлению поставленной перед ним задачи. Помощь ему оказывала Саша Кропоткина, вернувшаяся в Россию из английской эмиграции. Лет за десять до этого Моэм изучал русский язык и немного понимал по-русски, но не мог войти в круги русского общества без посторонней помощи. Обширные связи Саши Кропоткиной позволили ему встретиться с рядом видных деятелей России того времени.

В Петрограде Моэм встретился со своим давним другом Хью Уолполом, который в качестве представителя Красного Креста был приписан к 9-й русской армии. Спустя несколько лет Уолпол вспоминал, что «разведывательная работа, которой он [Моэм] занимался, как нельзя лучше подходила ему из-за его знания иностранных языков, характера, его умения не предаваться сентиментальным порывам и его циничной философии, согласно которой „все, что ни делается, все к худшему“, хотя сам он нисколько не верил в это. Все эти качества помогали ему сохранять спокойствие и выдержку, чего некоторым из нас так не хватало. Он смотрел на происходящее в России, как на разыгрываемую на сцене пьесу: он уловил нить сюжета и с нетерпением ожидал, в каком направлении будут развиваться события».

Во время посещения России Моэм впитывал все, что мог, о культуре и обществе страны, чтобы почувствовать отношение людей к существующему режиму, а также для того, чтобы собрать материал для себя как писателя. Он посетил могилу Достоевского и выражение лица на памятнике писателя показалось ему еще более зловещим, чем сюжеты большинства его произведений. Он побывал на балете и в театрах и внимательна присматривался к типажам на улицах города. Ему особенно запомнился калека-карлик, восседавший над толпой на шесте, «словно витающий над человечеством демон проклятия». Как-то Луиза Брайант, жена Джона Рида, повела Моэма на Александровский «воровской» рынок, где писатель приобрел несколько прекрасных отделанных жемчугом кошельков.

Чтобы познакомиться с общественной жизнью страны, Моэм встречался со многими крупными общественными деятелями. Так, он имел беседы с Томашем Масариком, который отправился в Россию в 1917 году, чтобы организовать чешский легион. Позднее Моэм писал, что наибольшее впечатление на него произвел Борис Савинков, бывший в то время военным министром в правительстве Керенского. Революционер с большим стажем, он участвовал в убийстве великого князя Сергея Александровича и начальника полиции Трепова. Его полное авантюрных приключений прошлое, размеренная речь, сдержанность и твердая воля создали у Моэма впечатление о Савинкове как о человеке, для которого не существует преград.

Меньшее впечатление на него произвел Керенский, с которым он встретился на квартире у Саши Кропоткиной и выступление которого он слушал на одном из совещаний. Хотя Керенский благодаря своему ораторскому мастерству мог зажечь толпу, Моэм не почувствовал в нем внутренней силы и магнетизма. Двадцать четвертого сентября Моэм сообщил руководству, что популярность Керенского идет на убыль и что возглавляемое им правительство доживает последние дни.

Три недели спустя Моэм направил Вайзману подробный план, который тот передал американской разведке. В плане предлагалось осуществить массированную пропагандистскую кампанию в печати, на политических митингах, в церквях и в армии. К ней должны быть подключены общественные, польские, чешские и казачьи организации. Единственной силой, способной противостоять пропагандистской кампании, проводимой в России Германией, по мнению Моэма, являлись социалисты, которым и следовало оказать поддержку. Вся кампания, по оценке писателя, должна была обойтись в 500 000 долларов. Вайзман счел сумму приемлемой.

В начале миссии писателя в Петроград его журналистское прикрытие выглядело убедительным, но по истечении некоторого времени большевики начали подозревать его. Учитывая не скрываемые им связи с социалистами и группировками иностранцев в России, он, по словам Джефрис-Джоунса, превратился в «заметную фигуру, в секретного агента реакционного империализма». По мере роста влияния большевиков дальнейшее пребывание Моэма в России было сопряжено с опасностью. Поэтому за два дня до падения правительства Керенского Вайзман отозвал его из страны.

Перед отъездом из Петрограда Моэм имел встречу с Керенским, который попросил его передать устное послание английскому премьер-министру Ллойду Джорджу. Вернувшись в Лондон через скандинавские страны и Шотландию, Моэм выполнил просьбу русского премьера. Опасаясь, что из-за своего заикания он не сможет точно изложить содержание своей беседы с Керенским и его послание, писатель представил их в письменной форме. В своем послании Керенский подчеркивал, что основной стоящей перед ним задачей является сохранение высокого боевого духа солдат, что союзники должны направить в Россию больше оружия и снаряжения и что английские и американские газеты должны более благожелательно освещать происходящие в России события, и, наконец, Англия должна направить в Петроград посла, который отличался бы большим тактом, чем нынешний.