Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Как вспоминал Моэм, Ллойд Джордж бегло ознакомился с содержанием беседы и ответил, что он бессилен что-либо сделать. В любом случае, как Моэм в частном порядке сообщил Вайзману, ситуация в Петрограде вышла из-под контроля и остановить большевиков было невозможно. Вскоре Керенский был свергнут, и Эрик Драммонд наложил следующую резолюцию на доклад Моэма: «Теперь он представляет лишь историческую ценность».

Однако разведывательная деятельность Моэма на этом не закончилась. В своем дневнике Джефрис-Джоунс пишет, что писатель принял участие в совещании, созванном Вайзманом 20 ноября в кабинете главного редактора газеты «Таймс» Эдварда Карсона. На совещании присутствовали также представитель британского министерства иностранных дел лорд Хардинг, секретарь военного министерства Охинклосс, сэр Джордж Макдоно, Руфус Айзекс и историк Владислав Городецкий, который впоследствии станет одним из активных борцов за независимость Польши. План, предложенный на совещании Городецким, предусматривал направление Моэма в Россию для оказания помощи казакам генерала Каледина. В случае согласия Каледина выступить против большевиков и немцев, Моэм должен был обещать ему помощь союзников в виде направления 100 000 солдат западных стран, снаряжения, а также предоставления финансовой помощи.

В конце концов этот план осуществить не удалось. К тому же Моэм был бы не в состоянии принять участие в его реализации. Туберкулез, признаки которого обнаружились у него еще во время пребывания в Швейцарии и Нью-Йорке, обострился после пребывания в суровом климате России и плохо отапливаемом, холодном Петрограде. Его кашель стал сильнее и его постоянно лихорадило. После медицинского осмотра в больнице св. Фомы ему посоветовали отдохнуть в санатории. Руководство английской разведки пришло к выводу, что как агент он может в один день не выдержать, и согласилось с временным прекращением им разведывательной деятельности.

Оглядываясь на свою миссию в России, Моэм был склонен оценивать ее как провал. Будь он направлен в Россию на полгода раньше, он, как ему казалось, мог бы предотвратить захват власти большевиками. Однако, как показывает история, вряд ли кому-либо удалось бы остановить движение к социально-политическим преобразованиям, которые нашли выражение в революции.

По мнению Джефрис-Джоунса, Моэм вынес неоправданно суровый приговор своей миссии. По словам Джоунса, писатель довольно успешно справился с задачами, поставленными ему Вайзманом. Его донесения отличались большей точностью, чем сообщения других агентов и сотрудников посольств. В них он раньше остальных указал на шаткое положение Керенского, силу большевиков и потенциальные возможности национальных движений в Польше и Чехословакии. Моэм дал глубокий анализ политических и экономических рычагов, которые способны помочь союзникам повлиять на события в Центральной и Восточной Европе. Основные элементы этого анализа были использованы западноевропейскими странами и США в своей политике после захвата Германией Чехословакии и Польши в конце 30-х годов. Поэтому собранные Моэмом сведения явились важным источником информации о России и странах центральной Европы второй половины 1917 года.

Поскольку война помешала Моэму отправиться в какую-нибудь хорошую лечебницу в Давосе или Сен-Морице, врачи посоветовали ему пройти курс лечения в санатории в Нортбах-он-Ди неподалеку от Банхори в северной Шотландии. В течение полутора месяцев он соблюдал предписанный режим, ни с кем не встречаясь, кроме врача, медсестер и официантки. Для человека, ревностно оберегавшего независимость, которую он обретал в периоды путешествий, затворничество в санатории сначала показалось невыносимым. Но вскоре Моэм привык к своему новому положению. После активной, требующей большого физического напряжения разведывательной работы он испытывал удовлетворение от теплой, почти домашней атмосферы изолированной медицинской палаты. «Я наслаждался одиночеством в своей палате, из окон которой было видно темно-синее звездное небо, — писал он в книге „Подводя итоги“. — Тишина таила в себе очарование. Казалось, она впитала в себя безбрежные просторы вселенной; наедине со звездами у меня возникали самые фантастические и авантюрные планы. Мое воображение никогда не рождало более причудливых и более заманчивых идей».

Когда силы вернулись к нему, он начал общаться с другими пациентами санатория. Из этих контактов он почерпнул огромный материал для своих будущих произведений. Он стал свидетелем любовных интриг, ссор, скандалов и слез больных. Он обнаружил, что неизлечимая болезнь и изолированная замкнутая жизнь пациентов ломает характер человека и в еще более неприглядном виде выставляет напоказ его слабости. Как и во время службы в санитарном батальоне во Франции, он увидел, как люди ведут себя перед смертью. Свои впечатления от лечения в Шотландии он положил в основу рассказа «Санаторий».

Дни, проведенные Моэмом в уединении, положат начало исключительно продуктивному периоду в его писательской карьере. Хотя в течение предыдущих четырех лет он продолжал писать, одиночество, которое он испытал в санатории, казалось, открыло шлюзы для творческого потока, сдерживаемого потрясениями разразившейся войны. В течение полутора лет он издает четыре пьесы — «Дом и красота», «Жена цезаря», «Неизвестность», «Круг» — и один крупный роман — «Луна и грош». За этим всплеском творческой активности последовало два десятилетия, в течение которых он пишет множество исключительно удачных произведений — пьес, романов и рассказов. Утрата Моэмом иллюзий и страстное желание найти забвение в уходе от действительности, отразившееся в его работах того периода, получили глубокий отклик у большого числа читателей и зрителей, испытавших в результате войны такие же чувства, что и он.

Еще до появления новых работ театр «Глобус» осуществил постановку написанной им в начале 1917 года пьесы «Любовь в деревне», которая была посвящена военной теме. Во время пребывания Моэма в России его друг, драматург Эдвард Ноблок, добился от возглавляемого Чемберленом цензурного управления разрешения на постановку этой пьесы. Ее премьера состоялась 26 января 1918 года, когда Моэм находился в санатории в Шотландии. Она шла в театре непрерывно более четырех месяцев.

Хотя Моэм никогда не считал «Любовь в деревне» заслуживающей большого внимания, поднятые в ней темы — борьба за свободу личности, разочарование в материализме и отрицательное отношение автора к браку — вызвали у публики значительный интерес. Героиня, молодая восемнадцатилетняя девушка выходит замуж, но вскоре начинает тяготиться браком, видя, что муж не любит ее. Другое действующее лицо, женатый на богатой женщине мужчина, обнаруживает, что «никакие угрызения совести не причиняют такой боли, как банковский счет богатой жены». Даже показанный в пьесе любовный роман рассматривается автором как сковывающая свободу ловушка. Очевидно, при написании этих строк Моэм вспоминал о своем увлечении Сири, которое завело их отношения в тупик. Одна из героинь произносит слова о том, с какой легкостью пары вступают в связь и какой тяжелый осадок остается на сердце при расставании. Ложь, скрытность, всевозможного рода уловки, ревность и боль, которые следуют за непродолжительным периодом наслаждения, — такова мучительная цена увлечения.