Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Потолок небольшой круглой столовой был очень высоким, а ее стены украшали полотна современных художников. Белые мраморные ступени вели на верхний этаж, где располагалось семь спален и четыре ванных комнаты. Просторная спальня писателя была обставлена старомодно: рядом с кроватью стоял книжный шкаф, в котором он держал книги наиболее любимых писателей — Хэзлитта, Бодлера, Джеймса, Йитса, Стерна, Шекспира, «Сказки» братьев Гримм и дневники Андре Жида. На стенах можно было любоваться полотнами Ренуара, Лепэна, Гогена, Руо и Боннара.

Кабинет Моэма, предназначенный для работы в уединении, представлял собой продолговатое помещение, сооруженное на плоской крыше дома, до которого можно было добраться, лишь поднявшись по маленькой деревянной лестнице и пройдя несколько метров по крыше, усыпанной белым гравием. На оконной стене ничего не было, на другой находились книжные полки, где располагались его самые любимые книги. Вид на бухту Вильфранш был загорожен таким образом, чтобы не отвлекать внимания писателя. Рабочий кабинет освещался лишь светом, поступавшим через трехстворчатое окно, которое Моэм, сидя за темным ореховым столом, не мог видеть. Перед стоявшей тут же софой находился маленький камин, в котором писатель по утрам, когда дул мистраль, сжигал несколько сухих веток оливковых и апельсиновых деревьев. В эти минуты Моэм ощущал себя стоящим на рубке капитаном судна, устремившегося наперекор стихиям.

С годами территория виллы «Мореск» перестраивалась согласно вкусам и интересам хозяина. Увлечение Моэма теннисом привело к сооружению теннисного корта, на котором он играл марафонские матчи с писателем М. Арленом. В саду были посажены привезенные из Калифорнии деревья авокадо, которыми Моэм очень гордился и из плодов которых любил приготовлять беловатого цвета мороженое, которое, по мнению многих гостей, было безвкусным. На территории располагались также оранжерея и сад, три террасы которого спускались по склону вниз. Пешеходные дорожки обрамляли решетчатые изгороди, полностью отданные во власть вьющихся кустарников. На самой верхней террасе Моэм построил отделанный мрамором бассейн размером двадцать метров на шесть, украсив его по углам подстриженными конусом елями, как это делают в Италии. На глубокой стороне бассейна была укреплена доска-трамплин, а на противоположной возвышался высеченный из мрамора фавн, из которого струилась вода. С площадки, окруженной кактусами и пальмами открывался вид на море. У бассейна стоял привезенный из одной из азиатских стран гонг, ударом в который любой из гостей мог подать официанту сигнал принести коктейль.

В этом благодатном климате, на фоне очаровательного пейзажа, роскошного сада и прекрасного бассейна хозяин виллы «Мореск» с роскошью и изысканностью принимал гостей. Для удобства приезжающих в их комнатах были поставлены рабочие столики, а на книжных полках расставлены только что изданные книги; в холодильниках не иссякал запас минеральной воды и фруктов, а ванные комнаты благоухали ароматами известнейших парфюмерных фирм. Обслуживание гостей было прекрасным и хорошо продуманным. Приглашенные, впервые попадавшие к писателю, были удивлены исчезновением выложенного из чемоданов белья. К вечеру оно появлялось в их комнатах безукоризненно выстиранным, накрахмаленным и выглаженным.

Поскольку утренние часы хозяин дома неизменно проводил за рабочим столом, гости могли завтракать в своих комнатах и до полудня заниматься кто чем хочет. Ровно в двенадцать тридцать Моэм присоединялся к гостям и выпивал рюмку предпочитаемого им сухого и очень холодного мартини, а если стояла жаркая погода, — то более сладкого «Уайт Леди». О кулинарных способностях поварихи писателя Аннет на Ривьере ходили легенды. Как правило, простой, но со вкусом обставленный легкий обед подавали облаченные в ливреи официанты. После кофе Моэм обычно удалялся, чтобы немного вздремнуть, после чего он некоторое время читал какой-нибудь детективный роман.

Вторую половину дня гости проводили обычно у бассейна, играли в теннис или совершали прогулки на небольшой яхте, которая стояла на якоре в бухте Вильфранш. Иногда Моэм брал напрокат мощный катер, чтобы гости могли развлечься на параплане; желающие отправлялись на балет в Монте-Карло или боксерский матч в Ниццу.

К половине седьмого гости в вечерних платьях собирались на ужин, пообщавшись перед этим с хозяином на террасе. Окруженные олеандрами, камелиями и туберозами, вдыхая ароматы цветущих персиковых и апельсиновых деревьев, они под стрекотание сверчков засиживались до полуночи. К ужину, который обычно был изысканнее, чем обед, в серебряных ведерках подавалось охлажденное шампанское. Хотя Моэм, всегда соблюдавший диету и внимательно следивший за своим весом, ел скромно, он гордился своей кухней и каждый вечер советовался с Аннет о меню на следующий день. Даже тем, кто проводил в его доме более двух недель, никогда не подавалось одно и то же блюдо дважды. Вслед за ужином гостям обычно предлагались сигары, и день заканчивался беседами или игрой в бридж. Но после одиннадцати Моэм откланивался и уходил спать.

За многие годы на вилле «Мореск» побывало огромное число гостей, среди которых были такие известные личности, как Уинстон Черчилль, лорд Бивербрук, герцог и герцогиня Виндзорские, Жан Кокто, Марк Шагал, Чарлз Сноу, Ребекка Уэст, Редьярд Киплинг, Арнолд Беннет и Раймонд Мортимер.

Когда Моэм находился на вилле, у него обязательно кто-нибудь гостил. Порой новые гости тут же сменяли старых. Предпочитая узкий круг друзей и имея возможность принимать лишь небольшое число гостей одновременно, писатель с особой тщательностью организовывал их смену. Формулировки приглашений отличались точностью с вежливым, но твердым указанием сроков пребывания. Моэм следил за тем, чтобы в доме во всем был строгий порядок; отсутствие пунктуальности у кого-либо из гостей вызывало у него раздражение. Как-то гостившая у него Лили Элзи на двадцать минут опоздала к обеду. Вне себя оттого, что другим гостям пришлось ее ждать, Моэм прошептал на ухо Сесилю Битону: «Она всегда была глупа».

Писатель не прощал опозданий даже родственникам. Гостивший как-то у Моэма Питер Кеннел отправился с его дочерью Лизой и двумя ее детьми купаться. По дороге домой они застряли в автомобильной пробке и не успевали к обеду. Лиза стала нервничать, и Кеннел был крайне удивлен, увидев, как, подъехав к вилле, Лиза и дети выскочили из машины и даже не захлопнув двери быстро побежали к дому: зная пунктуальность отца, дочь не хотела навлечь на себя его гнев опозданием.

Моэм желал, чтобы в его доме гости соблюдали такой же порядок и дисциплину, какие он установил для себя в жизни. Поэтому ожидалось, что приглашенные должны строго выполнять установленные им в доме правила. В крайних случаях нарушителям распорядка предлагалось покинуть виллу, хотя рассказы о таких «выселениях» приобретали явно преувеличенный характер. Рассказывают, в частности, об одном случае с писателем Пэдди Ли-Фермором, который за обедом рассказал забавную историю о собрании в одном из колледжей «всех заик Англии». После обеда, как гласит молва, хозяин якобы попрощался с ним: «К утру, когда я проснусь, вас среди нас, конечно, не будет». Присутствовавшая на том же обеде Энн Флеминг позднее рассказывала, что, наоборот, этот эпизод обернулся не таким зловещим, каким его преподносили в разговорах. Когда Энн вступилась за Ли-Фермора, чтобы сгладить неловкость, Моэм небрежно прервал ее: «Ну что еще можно ожидать от этого престарелого жиголо для престарелых дам». Моэм не придал этому случаю большего значения. Ли-Фермор извинился за свою бестактность и пробыл на вилле еще несколько дней.