Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

В последующие несколько лет овсянки, по стечению обстоятельств, отошли для меня на второй план, но интерес к ним таился в глубине моего сознания. Поэтому во время других экспедиций всюду, где эти птицы попадались мне на глаза, я неизменно обращал на них самое пристальное внимание. Например, в 1971 г., когда была предпринята поездка в северо-западные предгорья Алтая для изучения гибридизации в другой паре видов, сорокопутов, на одной из стоянок овсянки оказались многочисленными. Сначала я определил их в качестве белошапочных, но затем стал сомневаться, так ли это, поскольку многие особи выглядели не вполне типичными для этого вида. Поэтому я взял ружье и отстрелял наугад четырех самцов. Три из них оказались явными гибридами [142].

К изучению гибридизации этих видов я возвращался еще дважды. В 1996 г. я получил грант по теме «Зоны вторичного контакта и гибридизация у птиц», от Российского фонда фундаментальных исследований, а в 2004 г. – от Американского фонда поддержки гражданских исследований. На эти средства были осуществлены четыре экспедиции в Западную и в Восточную Сибирь (в окрестности озера Байкал) и две – на Алтай.

Вот что я написал в отчете по первому из этих грантов. «В Западной Сибири, где виды сосуществуют издавна, в некоторых местах уже произошло их локальное полное слияние . Процесс этот прогрессирует сегодня очень быстро, на временах, исчисляемых десятилетиями. Здесь гибридизация идет интенсивно, несмотря на резкие различия в окраске родительских видов. Напротив, в Восточной Сибири, в зоне недавнего контакта [143], этот процесс находится в начальной стадии. Здесь механизмы этологической изоляции работают пока что настолько надежно, что противодействуют гибридизации между вселяющейся с запада гибридогенной популяцией и одним из родительских видов, автохтонной белошапочной овсянкой. Эта ситуация сама по себе оказалась уникальной, ранее не описанной в литературе по естественной гибридизации птиц».

Всего этого я еще не знал, когда писал для книги «Гибридизация и этологическая изоляция у птиц» главу об овсянках. Но в то время материал, которым я располагал, был вполне достаточным, чтобы проанализировать характер их взаимоотношений достаточно детально, хотя и в первом приближении.

Серьезное подтверждение справедливости выводов, сделанных в отчете по гранту РФФИ, я получил ровно через 30 лет после моих первых вылазок в окрестности Академгородка, когда посетил эти места в 1997 г. Поначалу я был несколько обескуражен, когда попытался получить какие-либо сведения об этих птицах у местных орнитологов. Они убеждали меня, что в окрестностях Академгородка обитает лишь обыкновенная овсянка, а белошапочной уже много лет никто не видел. Как выяснилось позже, в чем-то они были правы, но, в то же время, и весьма далеки от истины.

Зная, насколько многочисленной была здесь белошапочная овсянка в конце 1960-х гг., я с удивлением обнаружил подтверждение слов новосибирских коллег. Однако не менее поразительными оказались изменения, произошедшие за минувшие годы с популяцией овсянки обыкновенной. Собственно говоря, теперь относить этих птиц к данному виду приходилось лишь с большими оговорками. Дело в том, что из 22 самцов, отловленных в эту поездку мной и моим коллегой Дмитрием Монзиковым в паутинные сети, только две трети особей (66.6 %) попадали в категорию более или менее типичных обыкновенных овсянок. Среди прочих экземпляров некоторые выглядели как обыкновенные овсянки, но со значительной примесью окрасочных признаков другого вида (5.6 %), другие имели бесспорно промежуточную окраску (11.2 %), а третьи вообще резко отличались от типичных самцов обоих видов (16.6 %). При взгляде на этих последних невольно приходили на память слова известного немецкого натуралиста Оскара Хейнрота, который в шутку говорил, что гибриды у птиц нередко демонстрируют не сумму признаков родительских видов, а их разность.

Исчезновение белошапочной овсянки в окрестностях Новосибирска можно было бы объяснить тем, что за прошедшие годы здесь имела место так называемая поглотительная гибридизация . За счет прогрессирующего увеличения в популяции доли гибридов разных поколений происходит как бы растворение большей части признаков одного родительского вида в признаках другого. Но некоторые сохраняются, и разнообразие облика гибридов приводит к картине гибридогенного полиморфизма . О том, что удалось сделать по этой теме в дальнейшем, я более подробно расскажу в главе 8.

Зайсанская котловина

Весной 1968 г. шесть сотрудников нашей лаборатории отправились из Академгородка в очередную экспедицию. Маршрут предусматривал выполнение дерзкого замысла – пересечь с востока на запад полупустыни на юге Казахстана, пески Кызылкум и Каракум, переправиться затем на пароме через Каспийское море и закончить путешествие на юге Закавказья, в Армении. До Еревана предстояло покрыть расстояние около 2 200 км. Ехали на двух автомобилях – мощном армейском Урале-375Д грузоподъемностью около 12 тонн и микроавтобусе УАЗ.

Сначала путь лежал прямо на юг. На четвертый день, миновав расстояние примерно в 1 100 километров, разбили первый полевой лагерь в районе поселка Буран. В этом месте река Черный Иртыш пересекает тогдашнюю советско-китайскую границу. Так что в последующие дни, во время экскурсий для отлова тушканчиков и прочих грызунов, машинам приходилось то и дело проезжать по несколько километров вплотную к контрольно-следовой полосе и к уходившему за горизонт ограждению, обтянутому колючей проволокой. С противоположной стороны от этого сооружения доносились обрывки китайской речи, транслируемой через громкоговорители. Как нам объясняли пограничники, звучали оскорбления и угрозы в адрес их самих и всех тех, кому они подчинялись, вплоть до самих обитателей Кремля.

Дело в том, что мы оказались здесь в самый пик так называемого «советско-китайского раскола» – дипломатического конфликта между руководствами этих стран, длившегося уже с конца 1950-х гг. Тогда Мао Цзэдун был взбешен докладом Хрущева на XX съезде КПСС с разоблачением культа личности Сталина. Не понравился китайскому лидеру и предложенный Хрущевым курс на экономическое развитие страны в условиях мирного сосуществования с капиталистическими странами. Все это Мао Цзэдун расценил как отход от идей коммунизма, ведущий, естественным образом, к разрыву с Китаем в сфере идеологии. Кроме того, китайцы уже давно нацеливались на территориальную экспансию в южные районы Казахстана и советского Дальнего Востока, а в условиях политического конфликта эти претензии существенно возросли.

Таким образом, нетрудно себе представить, насколько напряженной была обстановка на соседней с нами заставе в поселке Буран. Пограничники все время настойчиво рекомендовали нам строго следовать всем правилам пребывания в приграничной зоне и пытались держать нас в страхе от предчувствия некой грозящей всем нам опасности. Мы про себя посмеивались над этим, не принимая нервозность офицеров всерьез. Однако были правы они, а не мы. Уже на следующий, 1969 год отряды китайской армии предприняли две попытки вторжения на территорию СССР. Одна из них имела место 15 марта на острове Даманский (река Уссури) южнее Хабаровска, а вторая – 13 августа, как раз недалеко к юго-западу от места нашей тогдашней стоянки [144].