Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Мы разбили лагерь у самой воды на низком левом берегу Черного Иртыша. В середине установили огромную армейскую палатку из толстого брезента. В сложенном состоянии ее с большим трудом могли поднять четверо далеко не слабых мужчин. В ней разместили походную электростанцию, холодильник, столы для камеральной обработки материала и все прочее, необходимое для лабораторных исследований. В плохую погоду эта палатка выступала также в роли кают-компании. Вокруг, на разном расстоянии от нее поставили свои одноместные палатки те, кто предпочитал сон в гордом одиночестве. Но в помещении лаборатории свободного места оставалось вполне достаточно для того, чтобы можно было разместить вдоль стен несколько раскладушек и коротать здесь ночь при внезапной вспышке непогоды.

Отправляясь в эту поездку, я не ставил перед собой никакой специальной задачи. Просто рассчитывал ознакомиться с новыми для меня ландшафтами и с дотоле неизвестной мне фауной обитающих там пернатых. Все прочие участники экспедиции работали в поте лица. Мужская половина коллектива занималась отловом животных, а женщины – изготовлением цитогенетических препаратов. Я же, совершив поутру экскурсию в ближайшие окрестности лагеря, вооруженный биноклем и фотоаппаратом с телеобъективом, затем оставался свободным и брал на себя обязанности шеф-повара.

Как я уже упоминал в начале главы 2, цель, которую поставил перед собой Н. Н. Воронцов, инициируя серию таких экспедиций, состояла в следующем. Предстояло выяснить, сколько же видов грызунов (полевок, песчанок, сусликов, тушканчиков) в населяют, на самом деле, обширнейшие пространства пустынь, полупустынь и низкогорий Средней Азии, Казахстана и Закавказья. Актуальность задачи была продиктована тем, что видовой состав млекопитающих в регионах юга тогдашнего СССР, оставался в те годы недостаточно изученным местными зоологами. К тому времени выяснилось, что близкие виды далеко не всегда можно распознать на глаз, без применения специальных, методов лабораторного анализа тонких особенностей клеток, слагающих ткани организма. Оказалось, что возможны ситуации, когда животные, относящиеся к двум разным видам, неразличимы по внешнему облику [145], но обладают существенно разной генетической конституцией. Поиски этих различий в те годы были направлены на выявление количества, величины и формы хромосом у сравниваемых видов. Сумму этих признаков считали тогда, к сожалению, ошибочно, как это выяснилось в дальнейшем, чуть ли не главным показателем генетической уникальности видов.

Таким образом, коллективу экспедиции следовало поймать как можно больше особей всех видов грызунов, живущих в данной местности, и от каждой получить препараты, которые позволили бы провести впоследствии сравнительный хромосомный анализ. Животными, которые особенно интересовали Ворон цова ранее, еще с конца 1950-х гг., и, разумеется, в эту поездку, были тушканчики. Всего в южных районах бывшего Советского Союза тогда насчитывалось 14 их видов [146]. Первым делом предстояло выяснить, сколько из них и какие именно обитают в районе первой нашей стоянки. Дело это непростое, поскольку все тушканчики ведут строго ночной образ жизни, а большинство из них – прекрасные бегуны. Отнести же увиденную особь к тому или другому виду невозможно, просто увидев в свете фар стремительно убегающего от вас тушканчика.

Каждый раз с наступлением вечерних сумерек начинались приготовления к ночному отлову тушканчиков. На переднее сидение в кузове Урала один человек усаживался с мощной фарой в руках, а другой – с сачком. Кроме того, второй ловец садился в кабину рядом с водителем, и машина выезжала в степь. Роль ловцов поочередно выполняли Саша Базыкин, Володя Смирнов и Олег Орлов. Охота была чрезвычайно азартной. Эмоции ловцов особенно подогревались одним важным обстоятельством. Среди тушканчиков были виды, которых Воронцов считал «банальными», поскольку за одну ночь нетрудно было поймать не одну особь. Другие же слыли в качестве редкости, так что поимка такого животного вызывала в лагере ликование, и отличившийся ловец ходил весь следующий день героем.

К категории «редкостей» с самого начала был отнесен так называемый гребнепалый тушканчик, поскольку раньше никому не было известно, обитает ли он на крайнем юго-западе Казахстана, где экспедиция работала в то время. Среди тушканчиков есть животные величиной с крысу и весьма миниатюрные. Гребнепалый же характеризуется средними размерами, как и большинство видов из этой группы млекопитающих. Поэтому легко себе представить, что в момент, когда в свете фары материализуется такое существо, и машина резко тормозит, ловец, выскакивающий из нее в азарте, мечтает о том, что сейчас в сачке окажется именно это желанное животное. А всеобщий ажиотаж был таков, что даже водитель Урала Юра несколько раз на моих глазах выскакивал из кабины (без сачка!), когда автомобиль еще не успевал остановиться.

Но особенно ценной добычей был крошечный толстохвостый тушканчик с длиной тела 12.5 см и с хвостом немногим большей длины. Пойманных здесь зверьков Воронцов описал позже как вид, новый для мировой фауны – Pygerethmus vinogradovi . То-то было ликование, когда эту идею мы обсуждали в часы досуга!

Район, где работала экспедиция, на картах обозначен как Зайсанская котловина. На севере ее располагается большое озеро Зайсан, через которое текут в Иртыш воды Черного Иртыша. Ландшафт здесь – один из самых унылых по сравнению со всем тем, что мне когда-либо приходилось видеть. Это плоские закрепленные пески, поросшие ковылем, с отдельными пятнами редкостойных жидких кустарников – шиповника, жимолости и караганы. Такой ландшафт предоставлял большие удобства для ночных поездок на машине за тушканчиками. Водитель мог не думать о возможности наткнуться в темноте на какое-нибудь препятствие. Но фауна птиц здесь оказалась столь же бедной, как и растительность котловины.

Время от времени Воронцов выезжал на дневные рекогносцировки на УАЗике. Как-то я решил поехать с ним и посмотреть, не найдется ли что-нибудь интересное подальше от лагеря. Мое внимание привлекла птица, сидевшая на вершине куста. Я сразу понял, что это сорокопут. Но когда начал рассматривать его в бинокль, то осознал, что ничего подобного никогда не видел. «Это не туркестанский жулан, – бормотал я про себя, – их я хорошо знаю по предыдущей экспедиции в Туркмению. Хотя в чем-то и похож на этих сорокопутов».

Воронцов, видя, что я в замешательстве, сказал: «Если это что-то необычное, надо добыть птицу для нашей лабораторной коллекции!» Ружье у меня было всегда с собой. Я вылез из машины и стал подходить поближе к сорокопуту. Но тут я увидел, что несколько поодаль на кустах сидят еще две птицы, силуэтом похожие на первую. Я выбрал такое место, с которого все три были видны на одной линии в пределах дальности полета дроби. Выстрелил и убил всех трех.