Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Пожалуйста, приезжайте поскорее – так хочется повидаться! Жду с нетерпением. Погода держится все еще весенняя.

Целую и обнимаю крепко обеих. Мапа .

Это письмо к вам прилетит.

Почему Софочка перестала мне писать?

5 июля . Сегодня чувствую себя немного лучше, но слаба, как годовалый ребенок.

Это письмо передаст вам сестра кинооператорши Комаровой, подвластной вашего знакомого Герасимова [896].

[22–23 июля 1945 г. Москва – Ялта]

Маша, дорогая, надеюсь, ты теперь поправилась? Очень я сокрушалась твоим нездоровьем и очень беспокоилась. Перебои покинули тебя или, во всяком случае, ослабели, правда?

Лето в разгаре, а мы все еще сидим в городе и дышим черт знает чем.

Спасибо тебе за телеграмму «со днем» [897]. На этот день мы предпринимаем поездку в наше Пестово – вроде Дома отдыха нашего. Не хочется быть дома этот день. Едем я с Софой, Книппера, прямо от Химкинского речного вокзала на пароходике два с половиной часа до самого Пестова, весьма приятно подышать речным воздухом. Там семья Дмитриева, Володя катает взад-вперед. Там ведь чудесная природа; переночуем и обратно в бензинную Москву.

Зовут меня сниматься в кино – «Волки и овцы», меня уже снимали в гриме и приблизительном костюме и очень остались довольны [898]. Не знаю, как выйдет со временем. Посмотрим. Еще придется сниматься в «Вишневом саду» для нашего театрального фильма [899].

Посещала экзамены в нашей студии, теперь выпускаем молодежь в ГИТИСе – украинскую группу. На днях смотрела «Чайку» на укр. языке. Представляешь?

Вернулся Лева из Вены, много рассказывает, но нервен очень; собирается в Теберду.

Андрей уехал с матерью и братиком в Плес, и очень довольны.

Получила ли ты наши письма с Воронецкой и женой Месхетели? Я не дождусь дня, когда расстанусь с Москвой. Жаль только Фомку оставлять.

Мария Моисеевна очень хочет повидать тебя, она очень любит тебя и трогательно говорит о тебе. Я думаю, и тебе будет приятно повидать свежего человека из Москвы.

Навещает Людмила по утрам и привозит с дачи чудные снопы полевых цветов.

15-го были в Новодевичьем, убрали могилу дубовыми ветвями и массой полевых цветов, было очень нарядно и красиво. День был солнечный, посидели, подумали. Заходила Нежданова с Головановым [900]. Наших могил все прибавляется.

23-го . Сейчас придет Мария Моисеевна за письмом и потому кончаю.

Лева и Маша тебя обнимают и приветствуют. Будь здорова, крепись. Приедем, «увидимся – так верно улыбнемся» – по-моему, из «Юлия Цезаря».

Целую тебя. Оля .

Елене Фил., Ксении, Полиньке привет.

Датируется по указаниям в тексте.

13-ое декабря [1945 г. Симферополь – Ялта]

Маша, дорогая, вот мы и в Симферополе. Доехали чудесно, я благословляла тебя за пуховичок – даже очень тепло было, и ночи все время теплые. Спасибо, милая. Сидим в Обкоме в кабинете К.В. Кириллова. Продолжаю: поужинали в Обкоме, и повезли к Тюляевым. Поезд должен был идти в 11 ч., и вот мы, переночевавши у Тюляева, должны отбыть в 9 ч. утра – вот так сюрприз. Машенька, целую тебя крепко, пожалуйста, поправляйся и разразись поэзией – постарайся. Привет всему дому и саду. Ольга

Год по почтовому штемпелю.

15-ое дек. [1945 г. С дороги]

Маша, дорогая, 2 часа, и мы в Харькове. Едем хорошо. Тюляевы были на высоте. Приютили нас, отправили, усадили. Всюду снег в вагоне, было холодно очень, к вечеру затопили и по сию пору хорошо. Вспоминаем ялтинскую жизнь, милый сердцу сад, весь строй жизни и наши вечерние кункены. Пиши скорее о здоровье. Изгоняешь ли жителей? Мужайся и крепись, целую и всем привет. Софа целует, из Москвы подробнее напишем. Твоя Оля

Год по почтовому штемпелю.

21 дек. 45 г. [Ялта – Москва]

Дорогие мои, близкие, Олечка и Софочка!

Я все еще в унынии, что вас нет около меня. Хворать продолжаю, но силюсь не лежать в постели, и это письмо пишу за столом. Проверила статистику и чувствую, что очень хочется работать. Да и хозяйство мое запущено – отчего происходит суета и лишняя беготня…

Вчера не удался разговор по телефону, но я покойна, что вы благополучно доехали и ты, Олечка, не простудилась.

Вашему московскому пребыванию я очень завидую, но когда солнышко греет у нас и тепло, мне жаль, что некому восхищаться крымской природой!..

Не ленитесь, Софочка, пишите мне чаще и поподробнее. Позвоните М.И. Крутицкому и скажите ему, чтобы он поспешил прислать доверенности на 46 г. и все необходимое для начала нашей деятельности в новом году. Получил ли он список хозяйственных вещей?

Несколько лет назад я сдала в Библиотеку в отдел издательства каталог Дома-музея для печатания, в исправленном виде, и хотелось бы знать, цел ли он. Может быть, в этом деле поможет Коншина Е.Н. Мне бы вернули, и я просмотрела бы его.

Я просила обои для своей комнаты и парусины, или чегонибудь вроде, для занавесей на окна. Неловко, когда приходят великие люди…

Все это исполните, когда у вас будет время, не спеша.

Сильно заболел Федор Никанор. [901]– мне не везет, я надеялась, что он поможет мне в годовом отчете. Жалко хорошего человека! Говорят, кровохаркает.

Прижимаю вас обеих нежно к своему больному сердцу и желаю полного благополучия, веселой жизни. Не забывайте меня, одинокую и жаждущую жизни.

Тезку с супругом [902]приветствую и кланяюсь всем, кто меня помнит. Маша , она же Ма-Па .

3 открытки получила. 2 из Симфер., 1 из Харькова.

Моя Лепешинская [903]выросла и шлет привет.

21 дек. 1945 г. [Москва – Ялта]

Дорогая Маша, вот сижу за круглым столом, тихо, Софа пишет тебе у себя. Сегодня потеплело, а последние дни стояли морозы 20, 22° – солнце, как красный шар в морозной мгле. 6 час. вечера – скоро жду Сережу с Валей. Первые дни были довольно людные, а один день так непрерывно народ ходил, в конце вечера пришел Дима, много рассказывал, ты поймешь, как это было волнительно [904].

Была в театре на днях, многих перевидала, беседовала с Месхетели, все спрашивают про тебя, рассказываю о своем крымском пребывании. Вчера смотрела прогон «Идеального мужа», в кот. буду, вероятно, участвовать [905]. Очень устала от народа, от зрелища, от актерской болтовни. Пришла домой, пообедала и легла, ибо задыхалась.

Пока чувствую себя прилично; радуюсь, что обладаю теплыми штанчиками, первыми за всю жизнь, морозные дни и дома ходила в них. Газ у нас горит отвратительно, так что о ванне нечего и думать. Иван Сергеевич до того вылизал всю квартиру и все предметы, могущие быть вылизанными, что даже страшно.