Ольга Суркова - Тарковский и я. Дневник пионерки

Да-а-а. Ложка дегтя снова портит бочку меда. Мне стало горько и неприятно: «Лара, придите в себя! Я столько лет работаю над этой книгой! Кто ее вообще привез сюда и о чем вы можете говорить?» Уже не полагаясь на чрезмерное благородство этой пары, когда речь идет об их интересах, я побежала в нашу спальню, которую мы, конечно, уступили Ларисе, раскрыла деревянный сундучок с нашими документами и вернулась обратно, потрясая договором, подписанным мною и Тарковским в издательстве «Искусство». У меня хранились даже два экземпляра.

«Зачем ты мне все это показываешь? Меня это вообще на касается. Это ваши дела с Андреем», — еще раз заверила меня Лариса… Вскоре она уехала домой тянуть свое великое семейное бремя.

А я, забегая вперед, должна сказать, что когда в следующий раз и, увы, при более печальных обстоятельствах, я полезла в тот же ящик за нашим договором, то не нашла там ни одного экземпляра. Так что потом понадобилось немало усилий, чтобы добиться получения копии в издательстве «Искусство», за что я до сих пор благодарна моему мужу. Мои собственные усилия в этом направлении оказывались безуспешными.

И еще, через некоторое время после их отъезда, мне позвонили из администрации фестиваля, чтобы я оплатила телефонный счет на 1200 гульденов. Я ахнула. Лариса, действительно звонила несколько раз из моего номера в Москву, чтобы без Андрея свободнее поговорить о делах, но я не подумала как-то, что придется платить, так как и мне все было оплачено фестивалем. Правда, после того, как я объяснила, что звонки делала жена Тарковского, они оставили меня в покое… Но с тех пор возникло новое правило, по которому гостям фестиваля больше не оплачиваются телефонные звонки.

Вскоре, к концу так называемой европейской, зимы, у меня в кармане уже лежали два договора на «Книгу сопоставлений» от английского издателя и от голландского, найденного Арьеном, который и стал переводчиком этой книги. Договоры были присланы мне на подпись, чтобы я передала их также Тарковскому, когда мы встретимся. Я лениво подумывала о поездке, когда из Германии раздался телефонный звонок не Ларисы, а самого(!) Тарковского: «Ольга. У меня прекрасная новость. Я заключил в Германии договор, но не с тем издателем, о котором я тебе говорил, а с другим. Помнишь? Впрочем, ты, конечно, не помнишь, этих людей… Они заходили ко мне за интервью после „Бориса Годунова“, ну? А я им не дал… Ну, впрочем, это неважно. Так та женщина, Кристиана Бертончини, предложила мне более выгодные условия договора. При этом они хотят издать книжку первыми, к Берлинскому фестивалю — так что нужно торопиться доработать ее. Срочно приезжай!»

Ура — было моей первой реакцией, но в следующую минуту, когда я положила телефонную трубку, мой скудный ум озадачился и я обратилась с вопросом к моему мужу: «Дим, а что значит Андрей заключил договор? А где же я? Где моя подпись?» Мой умный муж отвечал мне что-то вроде — ну, ты, как всегда, дура. А я, внутренне соглашаясь с ним, решила перепоручить тогда это дело ему: «Ну, хорошо, Дима, — сказала я строго. — Перезвони ему сам. Ведь ты знаешь, что он действует на меня, как удав на кролика? А ты спроси его по-мужски».

Дима набрал телефон в Германию (кстати, для характеристики степени нашей дружеской близости в то время надо заметить, что, выезжая из Италии, Лариса тут же перезванивала мне и оставляла их телефон): «Андрей, привет, — сказал ему Дима тоже строго. — Вот Ольга тут как-то не понимает. Что это значит: ты заключил договор? А как же без Ольгиной подписи?» Я держала параллельную трубку и услышала раздраженный ответ: «Дима, я тебя не понимаю. О чем ты вообще говоришь? Ведь мы интеллигентные люди… Или ты хочешь сказать, что вы мне не доверяете, а?»…

«Да, нет, Андрей, ты что?» — заверил мой умный муж, кладя трубку. Ситуация показалась нам не слишком приятной, но аргументация Андрея серьезной и логичной. Наши размышления завершил мой вывод: «Послушай, но ведь в конце концов я везу Андрею еще два договора и, если он их подпишет, то мои подозрения, действительно, безосновательны. Ведь не может же он, в конце концов, подписать два разных договора на одну и ту же книжку, правда?»

И я отправилась в путь…

Это была поездка странная во всех отношениях. Первое, странное и очень приятное изумление коснулось меня нежданно, когда на вокзале в Риме меня встречала не Лариса, как всегда, а сам Андрей! Как теперь говорят — это было круто! И мы отправились автобусом с известной мне пересадкой в Тиволи в ставшее уже родным для меня Сан-Григорио…

Поездка была долгой, так что у нас было довольно времени поговорить о всяком и разном, что раньше случалось редко. Вдвоем мы говорили всегда о возвышенном и духовном или о серьезном и проблемном, но не о мелочном и бытовом. Об этом мы трепались с Ларой. Андрей никогда не пускался со мной в лирические откровения о своей жизни. А тут вдруг совершенно неожиданно для меня заговорил о своих внутренних сложностях, неважном самочувствии, намекая, прежде всего, на проблемы, связанные с Ларисой. Свою обреченность в личном плане или что-то в этом роде. Но без конкретных подробностей. Я совершенно обалдела от нового поворота событий, слушала тихо и почти не поддерживала разговор, будучи, как ни не крути, подругой Ларисы, которую я сейчас увижу. Но Андрею, видимо, нужно было выговориться хотя бы со мной, и фраза, венчавшая его речь, запомнилась мне навсегда: «Оля, есть известное правило — не надо жениться на горничных! Вот в чем дело».

Я была как-то даже польщена его «мужским», дружеским доверием ко мне… Тем не менее разговора просто не поддержала. Теперь я думаю, что, может быть, совершила тогда большую ошибку. Может быть, будучи все-таки одиноким в Италии, он протягивал мне ниточку живой связи, которой я пренебрегла. Но как я могла не пренебречь? Стать слугою двух господ, что ли?.. Выхода не было, но даже сейчас я сожалею, что не стала ему тогда полноценной собеседницей — пионерская совесть не позволяла!

Так, несколько растерянная, я была доставлена им в Сан-Григорио, где нас, конечно, уже ожидал роскошный стол, даже слишком роскошный… Ну что же? Так бывает всегда, а тем более теперь, когда я приехала завершать, наконец, наш труд. С Ларисой мы, конечно, расцеловались от души и с обычным трепом принялись за трапезу с лучшим домашним вином этого местечка. Мы, конечно, всегда разговаривали о ситуации вокруг Тяпки и Анны Семеновны, о тех или иных новых шагах в этом направлении. Раньше к этим размышлениям подключалась проблема получения в Амстердам моего мужа. Но теперь он уже оказался со мной и детьми, что внушало Тарковским какую-то дополнительную надежду…