Александр Рыбин - Современный кочевник (дневник на Дороге)

Но... но только ли в натянутых, как виселица, нервах жизни причина моего кочевничества?

Хамед "вписал" нас не в свой дом, а... как бы поточнее сказать... это территория и помещения, которые арендует фирма Хамеда. Фирма занимается установкой водонасосного оборудования, использует и российские насосы, произведенные в Казани. Место, да, место, где мы поселились, вмещает в себя и склад, и офисы, и гараж, и помещение, где живут рабочие из Пакистана. Пакистанцев Хамед немного уплотнил и выделил нам небольшую комнату.

Половину первой кабульской ночи болтаем с пакистанцами - Хамед уехал домой. Лишь один из них достаточно хорошо говорит по-английски - Касим. 25-летний Касим в джинсах и тишотке ядовито-зеленого цвета. Его соплеменники поголовно в традиционных рубахах-халатах до колен и шароварах с карманом в области паха. В "паховых" карманах они хранят важные для себя вещички, типа, паспортов или разрешений на работу.

После восьми часов вечера местные магазины обычно закрыты. И люди перестают гулять тоже после восьми. Темнеет. На улицах становится опасно. Предупреждает Касим.

Знаю разные чудные по звучанию и по значению слова. На разных языках. "Ты", к примеру, в ненецком значит "олень". "Яха" с ненецкого переводится "река". По звучанию близко к "яга". Может изначально было "Баба-яха". "Баба-река". Ненцы контактируют с русскими, как минимум, с XI века. А присказка "костяная нога" (в русских сказках принято: Баба-яга, Костяная нога) появилось от того, что ненецкие реки размывают тундровые, слабые берега и обнаруживаются в "линзах" вечной мерзлоты останки мамонтов, громадные кости, бивни и целиком сохранившиеся туши. Баба-река с костяной ногой. Может?

Киргизское "чачтарач" означает "парикмахерская". "Горячий" по-таджикски "гарм". С гармошкой никак не связано? "Уй" по-уйгурски "традиционный дом", более точный русский перевод - "изба". "Майдан" - в украинском "площадь", а китайцы пользуются этим же словом, чтобы подозвать официанта.

Теперь знаю еще пару занятных слов. На дари. "Кам-кам" - "чуть-чуть". "Чур-чур" - "хватай, воруй". Дари кам-кам, - отвечаю, если афганцы пытаются спрашивать меня на своем языке.

"Чур-чур, " - кричим с Хамедом. Из окна его автомобиля. Афганцам, хватающим новенькие папки и пачки чистой бумаги. Папки и пачки бумаги вывалились из перегруженного пикапа. Их везли солдаты НАТО. Один из них - негр - смешно надувал щеки. Поворачивая на перекрестке, пикап вильнул, и папки с пачками посыпались. НАТОвцы не решились остановиться, вылезти и собрать. Вокруг не видно ни афганских, ни иностранных военных. Это 3-ий микрорайон, тут нет особо важных объектов, нет и обилия военных с полицейскими. А местное население НАТОвцы бояться.

Хамед сказал, что во время советской оккупации в Кабуле было в разы меньше полицейских и солдат на улицах, чем сейчас, но гораздо безопаснее. Иностранцы спокойно ходили по улицам и днем, и ночью. Сейчас солдатам и офицерам НАТО запрещено покидать базы без сопровождения. То же самое касается сотрудников ООН и международных организаций.

"Чур-чур, " - кричим через окно. На перекрестке. Афганцы, прижимая подобранные папки и бумагу к груди, машут нам руками.

Хамед решил показать 1-ый, 2-ой и 3-ий микрорайоны. Их в свое время отстраивали советские специалисты для своих и афганской интеллигенции. Хамед не знает, что значит слово "микрорайон", произносит его "микрораяни". Объясняю.

Типовые панельные пятиэтажки, "хрущевки". Точно такие же есть и в заброшенном Кадыкчане, и в культурной столице Сибири - Томске, и на полуострове Эгершельд во Владивостоке, и в спальных районах Москвы. Но там они не выглядят настолько убого, бедно, как в Кабуле. Кое-где балконы разобраны, торчат лишь бетонные плиты. Из окна к окну тянутся веревки, на них сушится белье. Дома заляпаны грязью, кое-где до пятого этажа. На стенах выбоины от обстрелов. Кучи мусора во дворах. Не кучки, настоящие кучи, в человеческий рост и выше. Между домами и автомобильной дорогой были посажены аллеи. Некоторые деревья сохранились, остальные вырубили на дрова в начале 90-ых, когда власть в городе делили моджахеды, вооруженным путем. Галлюцинаторнее всего выглядят бородатые мужики в чалмах и женщины в мешках чадры в сочетании с советскими "хрущевками".

Из микрорайонов сворачиваем на трассу, ведущую в Джелалабад. Пару месяцев назад эта трасса считалась самой опасной в столице. Говорит Хамед. Здесь самоубийцы-талибы на заминированных автомобилях таранили проезжающую технику НАТО. Вдоль трассы полно иностранных и местных военных. Выборочно останавливают автомобили, досматривают. Только бы американцы не поехали. Говорит Хамед. Когда они едут, все остальные автомобили сгоняют на обочины. Образуются длинные "пробки". А машины "скорой помощи"? Без разницы. Американцы. Они здесь не ради благополучия афганского народа, у них тут другие интересы. Теперь-то мы понимаем, что при русских было действительно хорошо, что ваши нам по-настоящему помогали.

Приезжаем в пригород, полностью состоящий из контейнеров - это различные мастерские. Хамеду надо поменять шину. У соседнего контейнера останавливается военный пикап. Двое солдат выгружают из кузова разорвавшиеся снаряды. Хозяин контейнера бросает снаряды на весы - приемка металлолома.

Жара, пылища. Я вымыл волосы утром, но они уже грязные, слиплись в колтун. Люди бродят от тени к тени. Низко над нами проходит пара боевых вертолетов. От аэропорта в сторону южных гор.

Возвращаемся домой. Нынче мой дом, мое очередное временное пристанище находится в районе Таймани, на 13-ой улице, в пяти минутах ходьбы от старинного форта Колола-Пушта.

Возвращаемся к обеду. Единственный сотрудник-женщина в фирме Хамеда - это повариха. Ей лет 45. Множество колец на пальцах, она готовит, не снимая их. Не знаю, надевает ли она чадру, выходя на улицу, но на территории фирмы ей не пользуется. Прикончив свою порцию плова и салата, иду на кухню - умыться. Вам понравилась еда? Повариха спрашивает по-английски. Хуб. Отвечаю. "Хуб" на дари значит "хорошо". Мой православный крестик, свесившийся из расстёгнутого ворота рубашки, не смущает повариху. Наоборот, она с интересом его разглядывает. Одобрительно кивает.

С часу дня до 4-5 часов - сиеста. Дремотная жизнь. Хамед с сотрудниками в офисе, полулежа на коврах, играют в шахматы. Пакистанцы сидят в тени смоковниц.

"Куда бы я ни ехал, куда бы я ни шел - я везде, как дома, и это хорошо". Глуповатая фраза. Но я ее повторяю, когда долго стою один на трассе, и нет попутного транспорта.

Зачем я приехал в Кабул?

Дима здесь, чтобы снимать фотографии, которые рассчитывает затем продать в России. Москвич. Его очень заботит зарабатывание денег.