Александр Рыбин - Современный кочевник (дневник на Дороге)

Одно- или двухэтажные домики из Средневековья. Без окон на улицу, окна только во двор, закрытый от соседей и улицы каменной или глиняной стеной. Галдящие базары в лентах дыма от тандыров и мангалов. Уйгурские женщины мягко растягивали гласные, словно мед лили. Можно было слушать их и запивать чаем. Потом есть не хотелось. Чувствовал себя сытым. "Эй, Нуримаан, карас бар маа?" - обращалась одна к другой. Но звуки "чкх" и "бр" торчали из уйгурской речи ржавыми столбами на весеннем лугу, - легко и подавиться с непривычки. В старой части города.

Современная китайская стеклянно-бетонная многоэтажность. Западнообразные фаст-фуды за витринами. Столы для бильярда прямо на улицах. Ханьцы предпочитали играть на деньги. Пальцы заводских труб тыкали в небо, как гопники в грудь запозднившегося одинокого прохожего. В новой части города.

Я жил в Куче на улице Jiefang lu. Один конец Jiefang lu вылезал на развалины древнего буддистского города Субаши, а другой - вплетался в глиняные улочки уйгуров. Улочки настолько узкие, что ангелы оттуда не взлетали - не хватало места для размаха крыльев. Ангелы взлетали с кладбищ и из садов.

Зима без снега и мерзло-бледное небо. На берегу пустыни Такла-Макан, на берегу моря уснувших волн.

В шорохе декабрьских садов гуляли отары - совсем-совсем не было снега, листья, листья, сухие листья, как в октябрьском Владивостоке. Пастухи - старички или дети - покусывали загустевший воздух. Рассказывали, как 1500 лет назад (это сказал один, другой - 2000 лет назад, третий - 2500, они не изучали историю, они ее чувствовали, а чувствам верили гораздо больше, чем книгам и археологическим раскопкам) на Великий шелковый путь пришли их предки, кочевники-уйгуры.

Пришли то ли с севера, который греки самоуверенно населяли мертвыми, то ли с запада, откуда исходили многочисленные христианские секты.

- Наши предки соблазнились богатством Шелкового пути, - сказал один.

- Нееет, они устали от войн, - сказал другой.

- Они захотели обрести свою землю, надоело им кочевать по чужим землям, быть все время гостями, - сказал третий.

- Они перестали быть кочевниками и осели вдоль Шелкового пути вокруг Такла-Макан, - пояснил четвертый.

Они рассказывали историю своего города. Мне было интересно дослушать ее до конца. Поэтому прожил в Куче почти два месяца. Единственный на весь город урус. Даже урус в квадрате. По-уйгурски "урус" значит и "русский", и "иностранец".

На берегу моря уснувших волн, под мерзло-бледным небом.

Дома баджо - это большие лодки с установленными на них примитивными спальными "каютами". Люди этого племени - отличные ныряльщики. Причем ныряют они по-другому, чем те же европейцы. Перед погружением они полностью выдувают воздух из легких и уходят под воду. Отсутствие воздуха позволяет им перемещаться по дну, как по суше, и не требует дополнительного груза, чтоб не всплыть. Пловец-баджо может "ходить" под водой почти 10 минут.

Такие особенности человеческого организма являются загадочными для европейцев, и пока не поддаются никакому логическому объяснению.

Уникальные свойства баджо позволяют им без особых проблем добывать пищу на глубине до 20 метров, на которую, кстати, не способен опуститься "цивилизованный человек" без специального подводного снаряжения.

Историки считают, что баджо стали морскими кочевниками в надежде на лучшую жизнь. На суши более сильные племена их убивали или подчиняли себе. Поэтому баджо переселились на море. Тропические моря полностью обеспечивают их потребности в пище, а больше им ничего не нужно: ни государства, ни политики, ни технических устройств.

За пять лет гражданской войны Душанбе четырежды брали штурмом. То враги, то их враги. Город покрылся глубокими морщинами уличных боев.

Антон рассказывает про дождливые безлюдные ночи. Когда война закончилась. Но не закончился еще страх горожан. Тем более дождь. Из-за него труднее услышать выстрелы, чтобы скорее упасть, закопаться, прорыть спасительный тоннель к дому. А Антон сумасшедшим подростком гулял, прыгал по расползавшимся лужам и до хрипа кричал песни.

В городе, остывающем от войны, отмывающемся от войны.

Антон родился здесь. Русский. Один из тех немногих русских, которые остались здесь после того, как советская республика Таджикистан стала Чумхурии Точикистон. Несколько раз ездил в Россию. К родственникам-эмигрантам. Он - не путешественник. Он - таджикистанский, в меру известный журналист. Мой друг. Он поселил меня в 101-ом микрорайоне, на улице Гиссарской. В однокомнатной квартире. Пустовавшей после побега родственников. Он сам живет в том же 101-ом. В другой квартире. С бабушкой и отцом. Отец тихо спивается. Бывший ведущий тележурналист советского Таджикистана.

Следы от гусениц танка. Показывает мне Антон. По дороге от 101-ого к проспекту Рудаки. За 14 лет после войны многие морщины города разгладились. На российские и европейские деньги.

Подземные переходы в центре закрыты. Чтобы не обворовали. Днем там магазинчики. По ночам - склады. Под охраной запертых решеток.

На проспекте Рудаки фонари с претензией на 21-ый век - дизайн, энергосберегающие лампы. Горят, конечно, не все. Так и вокруг Дворца наций, резиденции президента, всетаджикского чумхуратора, не все фонари горят.

У памятника Исмоилу Сомони недостроенная сцена - подготовка к скорому Новрузу. В правой руке Сомони скипетр. Позолоченный. Среди местных ходят слухи, что действительно золотой. В случае революции его обязательно отломают. Не для музейных нужд. Беднейшая страна Средней Азии. Четверть работоспособного населения постоянно в России. Зарабатывает деньги. Дворниками, строителями... кто был в России, тот поймет.

С рассветом вокруг города вырастают горы, заснеженные горы. Незнакомый мне напиток "Душанбе" в чаше заснеженных гор. Дегустирую его понемногу.

В пустыне Сахара и прилегающих к ней странах живут племена туарегов. Они считаются потомками берберов-зенага (европеоидная раса), смешавшимися с африканским и арабским населением Северной Африки. Берберы-зенага занимались земледелием в южной части Аравийского полуострова. В VIII веке арабские завоеватели вытеснили их в мало или совсем не приспособленные для земледелия районы Северной Африки. Берберы-зенага вынуждены были перейти к кочевому образу жизни.

В наши дни подавляющее большинство туарегов живут в деревнях и городах. Лишь немногие кочуют по Сахаре, главным образом по алжирской ее части. Заходят они и в пустынные районы Мали. Государственных границ не признают.

Хотя туареги мусульмане, многоженства у них не было и нет. Они единственный в мире народ, у которого не женщина, а мужчина должен закрывать лицо. Причем не только на людях, но и дома. И до сих пор юноша, достигший зрелости, получает в знак этого от отца две вещи - обоюдоострый меч и лицевое покрывало.