Александр Рыбин - Современный кочевник (дневник на Дороге)

Большую часть времени в Корче мы потратили на интернет. Искали информацию о железнодорожных сообщениях Албании. Был жаркий день на лавочке из ржавой арматуры и гнилых досок. И палая от засухи листва вокруг. Напротив православного собора с двумя колокольнями. Город жил так, будто он еще и не начинал жить, в протовремени. Поэтому в Корче невозможно было опоздать или успеть.

Интернет рассказал, что в стране существуют семь пассажирских поездов. До ближайшего из них нам 30 км. Он соединяет город Поградец на Охридском озере и Тирану.

Да, сказал нам водитель, подвозивший в Поградец, есть железнодорожный вокзал. В 10 км севернее города. На самом берегу Охридского озера. Но функционирует вокзал или заброшен - не знаю. Сказал водитель.

По виду вокзала действительно трудно было понять: функционирует он или заброшен. В умеренных руинах. Как бывают советские предприятия в нищей российской провинции. В одной из комнат вокзала, единственной открытой, нашли старичка в униформе. Да, сказал он, поезд будет. Через 20 часов. Если не опоздает. Через 20 часов, как минимум, будет.

И мы с Настей пили "раки", албанскую водку. Ожидая поезд. Надеясь, что он все-таки прибудет. Запустив ноги в озеро. Облокотившись на бетонный бункер. Один из тех 900 тысяч бункеров, которые построили в правление Энвера Ходжи. В заброшенном бункере валялись пустые бутылки - не мы первые выпивали здесь в ожидании поезда. Сам бункер накренился, подмытый озером.

Поезд пришел вовремя. Тепловоз и четыре вагона. За час до его прибытия на вокзале открылась касса: окошко, из которого появлялась пухлая женская рука за деньгами или, протягивая билеты. Билеты монументальны - по простоте дизайна и превосходному качеству бумаги. В России на подобной бумаге печатали билеты последний раз при Сталине.

Вагоны же - старые, с разбитыми окнами, помятыми боками, расписанные граффити. Старые чехословацкие купейные вагоны. С таким же старым локомотивом во главе. Начала 80-ых годов производства. Короче, поезд походил на машину будущего, созданную в далеком прошлом и в том же прошлом позабытую.

Тронулись. Разбитые окна цепляли ветер. В поезде ехали десятка два албанцев. И пять европейцев - самостоятельные путешественники типа нас.

При Ходже была построена грандиозная инфраструктура для железнодорожных сообщений. Сотни пассажирских и грузовых составов проводила она. Теперь это обветшавший памятник погибшего государства: дерево изгнило, металл проржавел, бетон раскрошился. Лишь семь пассажирских поездов в сутки. Иногда меньше.

Лишь дважды в своей жизни я ездил в купейном вагоне. Второй раз - в Албании. В нашем купе висели картинки средневековой Европы - замки, телеги и корабли под парусами.

Проезжали сквозь прорубленные в скалах тоннели. Сотни метров. Тоннели без света. Вагоны тоже. Ехали в абсолютной тьме. Причаливали к руинным вокзалам. Из вокзалов выходили люди в униформе и со свистками. Свистом подавали сигналы машинисту. Немногочисленные пассажиры вылезали. Одни - совсем, другие - отдохнуть от изнуряющей вагонной жары. Протяжный свисток - поезд трогался.

Второй раз на поезде мы поехали из Тираны в Шкодер. Когда заканчивалось наше путешествие по Албании. Набились в купе к туристам из Австралии и Чехии. Поездом управлял дядька околопенсионного возраста.

Когда рухнула созданная Ходжей система, Албания увязла в гражданских конфликтах. В 90-ых годах. Железные дороги перестали функционировать. В городах стреляли. В 97-ом правительство обстреливало недовольных из артиллерии. К 2000-ым конфликты, после вмешательства Италии, утихли. Правительство разыскало старых работников железных дорог. Новых не было, учить их было негде. В 2007-ом пассажирское сообщение возобновилось.

Вернулись в Сербию. Пытаемся найти тут работу, "тражим за посул".

Настя хотела бы устроиться в кафану. Сельскую. Чтобы всех знать. Чтобы пожить среди очаровывающих осенних сельских пейзажей. Чтобы много живых цветов каждый день. По выходным ходить через остывающие леса к дальним озерам и рекам. Чтобы открывать утром окно и чувствовать сладкий аромат слив и яблонь из садов. В селе проще найти жилье. Бесплатное. Соглашаюсь я. Катаемся по селам. "Тражим за посул".

В Сербии тяжело с работой. Объясняют нам. Поэтому сами сербы массово едут работать в Россию. Но нам не нужна высокая зарплата и разные социальные гарантии. Говорим. Хватит зарплаты на простую еду и книги - достаточно. Если бесплатное жилье, конечно.

Мы хотим посмотреть Сербию изнутри. Увидели ее извне. Как туристы. Путешественники. Она нам понравилась. Она нам интересна. Хотим увидеть ее жизнь изнутри. Побыть частью ее повседневности.

Пересекаем Сербию зигзагами. С юго-востока на северо-запад. Деньги наши подходят к концу. Сербы зовут нас в гости. Угощают ракией и чорбой. Но с работой помочь не в силах.

Сижу на качелях. В каштановой роще. По земле россыпи спелых каштанов в желтой листве. Теплая осень. Октябрь. Каштаны блестят на солнце гладкой кожурой. Я сижу с ноутбуком. И дует ветер.

Вршац - город, построенный на ветрах. Австрийскими немцами. Они четко просчитали конфигурации улиц. Чтобы ветер, скатываясь с Вршачки планины, гор, беспрепятственно проходил через город. Здесь почти 300 дней в году ветер. Усиливается, замедляется - неустанно дует. Выметает из города пыль.

Вршац низкоэтажен. Как сто лет назад. Аккуратные немецкие дома с огороженными высокими стенами, закрытыми совершенно от посторонних глаз дворами. За сто лет Вршац изменился на два десятка зданий и к нему приросла фабрика "Хемофарм". Наш приятель Иван Чосич живет в 200-летнем доме. С 4-метровыми потолками. Третье поколение Чосичей живет под ними. До Чосичей жили немцы. После Второй Мировой немцев из Вршаца и из других населенных пунктов Воеводины изгоняло югославское правительство. Выселяло на "историческую родину" - в Германию или Австрию. В пустующие дома вселялись колонисты-сербы. Дома лепятся друг к другу. Улицы, как товарные составы на железной дороге, - тянутся прямо и ровно. Из города клыками вампира торчат две колокольни католического кафедрального собора. "Кафедрал" - главный ориентир. По высоте - второй в бывшей Югославии (первый - в Загребе, хорватской, католического государства, столице). Если заблудился, то ищешь его взглядом. "Кафедрал" стоит в центре, на углу улиц Жарко Зренянина и Вука Караджича. Вука Караджича начинается от Русского парка, самый-самый центр. В парке во время Второй Мировой расстреляли русских военнопленных. После освобождения Вршаца партизанами Тито и Красной армией, в парке размещалось подразделение советских солдат. Оттуда и название. Рассказывал нам Иван Чосич, историк-археолог.