Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

“Зачем тебе это нужно? Это же не принесет мне денег”».

Нефтеперерабатывающему заводу Koch в Пайн Бенде разрешалось сбрасывать [304] в среднем 8,3 кг хрома и 714 кг аммиака в день. Такова была буква закона. Но Фарагер хотела следовать также главной цели законодательства о чистой воде. Очевидно, что его смысл заключался в том, чтобы не допускать попадания больших количеств аммиака в водные пути страны. Вот почему было установлено ограничение в 714 кг. Но это ограничение не означало, что государственные регуляторы хотели, чтобы Koch сбрасывала в Миссисипи 714 кг аммиака каждый день.

Штат устанавливал максимально допустимый уровень загрязнений, но смысл был в том, чтобы оставаться ниже этого уровня. Смысл закона был в том, чтобы побудить Koch производить как можно меньше загрязнений.

С учетом этого Фарагер разработала план очистки стоков, обеспечивающий очень низкое содержание аммиака и других токсинов. Когда речь шла об оценке загрязнений, все в ее отрасли пользовались термином «частей на миллион», чтобы выяснить, сколько загрязнений сбрасывают трубы с каждым галлоном воды и насколько близка компания к максимально допустимому уровню. Если обязательное ограничение составляло 40 частей на миллион, Фарагер предпочитала поддерживать концентрацию на уровне около 20 частей на миллион. Эту привычку она приобрела на бумажной фабрике. Это создавало для компании большой буфер. Очистка вод не была точной наукой, и неизбежно происходили неожиданные скачки уровня загрязнений. Регулярное поддержание загрязнений на низком уровне помогало компании не нарушать допустимый уровень при наличии экстренных ситуаций.

Но, возможно, еще более важно, что низкие уровни загрязнений помогали компании следовать основной цели законодательства. А она состояла в том, чтобы сохранять водные пути и воздух как можно более чистыми.

Однажды в кабинет Фарагер зашел Стив Дэвид, чтобы поговорить о подходе Koch к очистке стоков [305]. На белой доске в ее кабинете он нарисовал большой график. На графике слева направо шла прямая линия: это был разрешенный уровень загрязнений. Концентрация аммиака не могла переходить этот уровень. Под первой линией Дэвид нарисовал вторую, волнистую, изображающую фактические сбросы аммиака Koch (линия была волнистой, чтобы передать естественное изменение уровней аммиака изо дня в день). Между волнистой линией и прямой было большое расстояние. Это означало, что Фарагер сбрасывала гораздо меньше аммиака, чем было разрешено.

«Дэвид указал на линию, представляющую низкий уровень содержания аммиака в стоках, и сказал: “Тебе не нужно работать так”», — вспоминала позже Фарагер.

Вместо этого Дэвид начертил новую волнистую линию, которая проходила лишь немного ниже максимально допустимого уровня. Дэвид сказал Фарагер, что она может поддерживать уровень загрязнений здесь, чуть ниже максимального уровня. Ее задачей было поддерживать стабильный уровень сбросов аммиака. Если избегать больших скачков в объеме сбросов, они могут работать лишь немного ниже уровня, разрешенного законом.

Фарагер внимательно слушала. Она понимала, о чем он говорит. Сохранение уровня загрязнений чуть ниже разрешенного может показаться выгодным для завода — так можно обойтись без дорогих очистных технологий.

Также это обеспечивает непрерывную работу завода на полную мощность. В теории этот план работал отлично. В подходе Koch не было ничего противозаконного. Компания могла поддерживать загрязнения на уровне чуть ниже допустимого и при этом действовать в полном соответствии с законом. А инженеры Koch — гордиться своей сообразительностью и тем, что работают эффективно. Это люди, которые умеют поддерживать уровень загрязнения в пределах узкого диапазона, к которому стремятся.

Но Фарагер такой подход беспокоил. Он предполагал, что завод постоянно работает в штатном режиме. Но в жизни на самом деле так не бывает.

Все пошло не по плану 1 июня 1996 г. [306]

Проблема возникла внутри установки, называемой отпарной колонной кислой воды, которая играла основную роль в сокращении выбросов аммиака, попадающих в очистные сооружения. По какой-то причине одна из колонн начала работать с перебоями. Лишь позже обнаружится, что в ряде поддонов внутри установки образовался слой осадка, так называемой «накипи», что сделало ее работу не такой эффективной. К сожалению, никто на заводе не знал, что это произошло. Поддоны располагались глубоко внутри установки, их можно было осмотреть, только отключив и разобрав ее. Для этого требовалась остановка части оборудования [307] завода. Производственный процесс прерывался. Производство продукции снижалось. Продажи страдали. Поэтому отпарные колонны кислой воды продолжили работу.

В очистные сооружения стало поступать большое количество аммиака. С помощью процесса нитрификации можно было удалить только определенное количество аммиака. Но объем аммиака был выше того, что могли съесть микроорганизмы. В результате с очистной станции поступили слишком высокие дозы аммиака в пруды для доочистки и, в итоге, в реку. Долгое сохранение такой ситуации привело бы к нарушению Koch условий, при которых компании разрешалось работать. Штраф за такое нарушение составлял всего около $30 000 [308]: сущий пустяк для Koch. Но важен был не штраф. Если бы высокие выбросы аммиака продолжались, проблемы с законом тоже стали бы обостряться. Все предприятие могло оказаться под угрозой.

Брайан Рус обсудил эту проблему [309] с другими коллегами из числа ответственных за производство, такими как Тодд Аалто с очистной станции. Рус также поговорил с начальницей Аалто по имени Рут Эстес. Эти беседы часто происходили в отсутствие Хезер Фарагер. Людям на производстве надо было понять, как справиться с высокой концентрацией аммиака. В конце концов они остановились на довольно изящном решении. Оно позволяло не превышать разрешенный уровень концентрации. Но и завод останавливать не надо было.

Из пункта управления Тодд Аалто мог ограничить объемы стоков в пруды для доочистки [310] и перенаправить их в группу больших прудов-накопителей на дальней окраине нефтеперерабатывающего завода. Эти пруды были огромны: один вмещал 22 млн галлонов воды, а другой — 12 млн. Пруды были отстойниками для стоков завода, и было не совсем ясно, какие загрязнения в них содержатся.

Пруды забирали стоки из нефтесодержащей канализации и других труб — систем с множеством трещин и протечек, куда работники сбрасывали нафту, ксилол и другие химические вещества. Проверка государственных регулирующих органов позже показала, что почва возле одного из этих прудов содержала ртуть, хром, цинк и другие загрязнители.

В июне 1996 г. операторы, такие как Аалто, начали сливать в эти пруды [311] миллионы галлонов воды, сильно загрязненной аммиаком. Техника, известная как «накапливание» воды, быстро и успешно помогла Koch Industries. Поскольку вода с аммиаком хранилась в этих прудах, она не сливалась в реку, где могла способствовать превышению Koch допустимых выбросов. Инженеры, такие как Фарагер, проверяли наличие загрязнений в прудах для доочистки, а не в прудах-накопителях.