Александр Донских - Яблоневый сад [litres]

Будем надеяться: наступят лучшие времена . И далее, из него же, из Валентина Распутина: но и в худшие, и в лучшие каким-то вседержительным оком, тревожным и внимательным, всматривается Иркутск в нас: какие бы вы ни были, все вы мои… Этим оберегом и вздохнём утешенно: Иркутск с нами .

Конечно, с нами. Просто, но насколько вдохновенно сказано.

«Иркутск. Бег времени. Слово о городе» – название, наверное, хорошее, из Анны Ахматовой. Её книга «Бег времени» была запрещена властями. А начиналась она, позвольте напомнить, такими словами:

А кто во времени? Конечно, люди, люди со своими пристрастиями, делами, устремлениями. Но куда бежим, почему бежим, нередко сами себя погоняя? Произносим слово о городе на бегу, абы как, суматошливо, отмахиваясь от глубокого, взыскательного разбора, от любования, наконец? Некогда подумать, перевести дух и сказать так, как надо?

Несомненно, нужны новые исторические изыскания, нужны новые тексты об Иркутске, тексты, преисполненные реальной, осязаемой, деятельностной жизнью, не академическими, что ли, переживаниями, чтобы бег времени, переменчивость жизни, перемены в ней не становились для нас только ужасом.

Может быть, составителям нужно было попристальнее присмотреться к известной книге «Иркутск. Три века. Страницы жизни» (страницы жизни , – как это важно!), изданной в 1986 году. Помните разделы из неё: «Острог Иркутский ставлю», «От Енисея до Америки», «Опорный град державы», «Двадцатый век ещё лежал в пелёнках», «И мы растём, как вырастает идущий к пристани корабль», «Сибирь стояла под Москвой», «Пришло дыхание второе»? Вспомнили? Насладились? Только одни эти превосходнейшие наименования выявляют великую гордость за родной город, за нашу родовую сибирскую землю, великую любовь к ним. А пересмотрите-ка на досуге тексты из этой книги. Ещё, казалось бы, царствовала воинствующая идеология, однако сколько гордости у составителя – Марка Давидовича Сергеева – за достижения той, стародавней, дворянской Сибири! В разделе «Опорный град державы» он любовно сообщает:

1806. Начата постройка больничного дома на сто кроватей Н.С. Чупаловым, открыт 12 декабря 1807 г.

1807. Издана в Иркутске первая книга.

1808. Российско-Американской компании разрешено учредить заселения свои на о. Сахалин .

1839. В Иркутске открыта первая частная публичная библиотека М.А. Болдаковым.

1843. Начало добычи золота на Ленских приисках.

1849. В Иркутске открыт театр .

1858. 8 мая открыта главная контора Амурской компании .

Разумеется, довольно. Вы почувствовали эпоху?

Конечно, конечно, помним ремарки: издание носит информационно-справочный характер; в сборник включены произведения иркутских писателей, посвящённые родному городу . Правильные пояснения, но – какого действия? И каков итог этого действия?

Поэтический раздел первого тома гораздо удачнее, интереснее. С первых строк, после убийственно длинного, незадачливо угодившего не туда, куда надо было, интервью, наконец-то, оказываешься именно в Иркутске:

Правильно, спасибо, Геннадий Васильевич: нужных мне, иркутских! Нужных, несомненно, всем нам.

С первых же строк начался, наконец-то, разговор писателей – поэтов – о родном городе.

Прежде всего: в разделе много пейзажной, рисовальной лирики. Много-то оно бы и ничего, да однообразие, однолинейность притупляют восприятие, когда переходишь от поэта к поэту. Словно бы если не скажешь о Байкале, Ангаре, Иркуте, тайге, сосне, кедре, омуле, нерпе, ягодах, диком звере, грибах, покосах, рыбалке, о других бессчётных приметах нашей любимицы Сибири, тешащего наши сердца сибирского житья-бытья, то про Иркутск, про Сибирь будет непонятно, неполно, неубедительно, – так, что ли? Мало в стихах людей, судеб, событий, в том числе исторических, в особенности современных. Мало, очень, очень мало самого его , юбиляра нашего славного. Не вдохновляет город? Понимаем, понимаем: пишу, чем живу. Но ежели, милостивые государи и государыни, снаряжаем стихотворчеством юбилейный том, то давайте не забывать о виновнике торжества. Для других стихов – другие книги и сборники. Верно? Заявлено же: включаем в том… произведения… посвящённые родному городу . Или слово посвящённые нужно растолковывать?

Но Иркутск, слава Богу, всё же прозвучал. Конечно, прозвучал. Порой великолепно, искристо, полнозвучно. Ведь 80 славных наших поэтов населили первый том-дом. И по швам сие поэтическое общежитие, кажется, не затрещало, как-то выстояло.

Где-то, простосердечно принимая жизнь и Судьбу, слово об Иркутске прозвучало неподражаемо торжественно, звонко:

А где-то, разгребая – подчас бесцельно, но самозабвенно, – каменья канунов и канонов, поэтам пропелось поистине минорно и скорбно:

Вот видите как оно: есть же что сказать и пропеть о родном городе современному литератору-трубадуру!

Но давайте серьёзно: Иркутск – наша судьба. Наша беда и выручка. Он плохой и хороший. Он отец нам и отчим. Он пьяный и трезвый. Он умный и глупый. Он золотой и серый. Он скромный и беспардонный. Он святой и грешный. Мы его любим и клянём. Несомненно, Иркутск удивительно живой город, очеловеченный в нашем восприятии. Его подчас разящие противоречия и несообразности, но и устойные, вековые добродетели и достижения замысловато перевиваются, огорчая или радуя, озадачивая или окрыляя, отталкивая или же привлекая: