Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

В ноябре 1990 года — после сорокалетних поисков — нас разыскали спасённые нами в ГУЛАГе граждане Японии. Позиция японцев относительно деятельности Ассоциации выяснится в октябре этого года. Пока же, без поддержки прессы и международных фондов, нам всерьёз людям не помочь. Но помогать–то необходимо!…»

Через несколько дней я вылетел в Москву, где встретился с Борисом Ельциным, избранным 12 июня Президентом России. Работал с ним, будучи членом Президиума ВАК — в бытность его заместителем Председателя Госстроя, когда он имитировал деятельность по организации строительства в стране. Был Борис Николаевич пьян. Однако нашел бывшего моего аспиранта. И с ним, доке по сложным ситуациям, мы договорились о совместных проектах, разработку и реализацию которых, ясно, оплачивать, мне.

Погостив у сына, вернулся в Лозанну с Указом… «Боряна… Трёхпалого» — Президента России… С ума сойти!… Благодаря действиям прессы начали приходить Извещения от нашедшихся солагерников — немцев, французов, швейцарцев, поляков, американцев, канадцев и даже новозеландцев. 17–го августа я вновь прилетел в Москву. И через два дня «попал» под самый, якобы, «путч», 21–го подавленный. Литва вырвалась из–под русской длани, а ещё через три дня освободилась и Украина. Тогда до меня дошло, что мои прогнозы прошлого года на Конференции ВОСН и на Сборе народов–мучеников оказались провидческими: страна разваливалась…

Ещё в Швейцарии мы составили Перечень целей нашей Ассоциации. Он выглядел как Программа действий. «… По решению Совета Учредителей — бывших узников концентрационных лагерей, Независимая Международная Организация Волонтёров для помощи жертвам произвола и геноцида — «IVAR», — занимается, в первую очередь, беззащитными людьми, терпящими бедствие в регионах распада тоталитарных режимов и межнациональных конфликтов, а так же военнопленными и заложниками в неконвенциональных ситуациях. Эти действия /помощь/ осуществляются создающимися в структурах Организации мобильными группами неотложной помощи, питания, а так же мобильными подразделениями срочной медицинской помощи и восстановления инженерной инфраструктуры жизнеобеспечения. Организуются Фонды, в основе которых — коммерческая деятельность мобильных медицинских и инженерных групп подразделений, доходы которой складываются от их участия в ликвидации последствий природных катаклизмов и военных /террористических/ акций…» И так далее.

Утверждены были группы финансирования, и, конечно же, частично пока, источники поступления средств и оборудования. Но… частично, частично.

Возвратясь в Иерусалим, попал с корабля на бал: меня ожидали телевизионщики из «Киодо ньюс» и «Асахи шимвун» — снимать «сериал о нашей жизни на Святой Земле»… Ничего не оставалось, как выматерившись, про себя, конечно, и, забросив неотложные иммиграционные дела, пуститься с Ниной по стране. Однако поездка, отнявшая более месяца, оказалась на редкость интересной. Мы побывали всюду, куда смогли пробиться машины. Жалели очень, что не было с нами наших мальчишек и Фанни с мужем. Но учёба и работа не позволили им вырваться из Иерусалима.

Только возвратились домой — через три дня отъезд в Японию…

Готовиться — недосуг. Да и не к чему: знаю, примерно, кто меня встретит, но понятия не имею — кто примет. Потому плюнул на этикет. И ничего, кроме рукописей и подарков, не взял. Как не взял «ничего лишнего», кроме — на всякий случай — «тройки» и пары белья. Понадобится что — там куплю. Прошло очень много лет с той поры, когда ожидающие меня жили со мною рядом. Их сегодняшняя ментальность — так и так терра инкогнита…

В открытом письме «Национальный позор» («Еврейский Камертон» от 6 декабря 2001 г.) автор его, рассказывая о драматических событиях нашей недавней истории, пишет, что, глядя на останки расстрелянных нацистами во время Второй мировой войны евреев, уносимые талой водой… покойный главный раввин Румынии Моше Розен плакал. Верю. Потому как тоже пребывал не в самом благостном расположении духа, когда, командировками наезжая в 60–70–х годах в Архангельскую область, вынужден был наблюдать рядом со своими объектами из года в год вымываемые вешними водами Северной Двины отлично сохранившиеся в песчаных ее отложениях останки расстрелянных в начале 20–х годов граждан России.

Поколения жителей северных поселений картину эту наблюдают по сей день. И, поминая жертвы и, в особенности, палачей, любоваться ею будут еще долго: только в этом районе области прикопано около 60 тысяч трупов казненных в 1919–1921 годах. А ведь тогда казни и там только начинались.

Автор письма взволнованно и закономерно негодует по поводу забвения евреями своих мертвых, погибших от рук интернационала мерзавцев во время гитлеровской оккупации. Она не может примириться с тем, что «…только в одной Украине свыше шестисот (!) мест массовых расстрелов евреев не отмечены никаким памятным знаком, что эти захоронения заросли кустарником, лесом, превращены в огороды, пастбища, а порой и в отхожие места…»

С забвением преступлений Второй мировой войны действительно невозможно примириться. Но ведь и бесчисленные (более трех тысяч!) архангельские захоронения россиян, казненных большевиками задолго до нее, тоже как бы забыты и памятных знаков, конечно, не имеют. А в связи с характером политико–экономических инверсий в России, по всей вероятности, иметь уже не будут.

Но память–то наша — она и о них должна вопить! Тем более что и русских под Архангельском (как затем евреев в Европе) убивали тоже только за то, что они, соответственно (как евреи — «жидами»), назывались в официальных бумагах «именами собственными»: российские солдаты — «белогвардейской сволочью», русские интеллигенты — «собачьим мясом», служители церкви — «жеребцами», русские офицеры ; «золотопогонниками». А врачи — спасители все же, — часть которых была евреями, — «клистирной трубкой».

К двум последним категориям жертв большевистского террора у меня интерес особый. В их числе множество однополчан и единомышленников мамы моей по спасительным общественным институтам, которые с 1908 года создавала она вместе с ними и которыми по свою кончину в 1954 году руководила. И среди них бывшие коллеги, помощники и ассистенты ее по операционным полевых лазаретов всех пяти войн начала XX века, вырвавшие тогда у смерти сотни тысяч раненных россиян. Всех их тоже убили под Архангельском. Потому как по раскладу палаческой кодлы были они подлежавшей поголовному уничтожению «контрой». Как чуть позже евреи. Ведь по расстрельным «определениям» и «приговорам», хранившимся в Архангельском губернском архиве, лично каждого из уничтожаемых ни в чем предосудительном конкретно никто и не обвинял. Убивали в связи с их названием, присваиваемым им на тот момент революционным правосознанием палачей. За ярлык, на них навешанный рождением или историей. Опять же, как на евреев.