Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Мороки с кадрами было много, особенно у Ельцина: у него республиканский аппарат требовал не замены (как союзный у Горбачева), а значительного расширения; с периферией тоже прошлось повозиться. Руководители большинства регионов в дни путча или признали ГКЧП, или не решились определить свои позиции, но с полной ясностью Ельцина поддержали руководители лишь 20% регионов. Остальных нужно было менять. Но, не будучи знаком с региональными кадрами так надежно, как ему хотелось бы, Ельцин для начала стал рассылать по всем регионам своих «представителей», используя для этого чаще всего парламентариев из данного региона. В дальнейшем, по рекомендации своего эмиссара и местных демократов, Ельцин в каждый регион (кроме, естественно, республик) назначал «главу администрации» данного региона, а «глава»сам подбирал себе аппарат. Краевые, областные и все прочие местные советы еще сохранялись, но исполкомы этих советов потеряли реальную власть.

Иногда говорят: если все начальство назначается «свыше», какая же это демократия? - Буржуазная! Так называемая «представительная демократия» как раз очень характерна для буржуазного парламентаризма, при котором граждане один раз в 4 - 5 лет выбирают своих представителей в парламент, тот формирует правительство, а уж последнее все местные власти назначает «сверху». Такая форма местного управления как раз соответствует тому факту, что в итоге поражения путча ГКЧП у нас в стране произошла буржуазно-демократическая революция.

Иногда под революцией понимают только момент насильственной смены политический власти вооруженным путем. Это - чересчур узкое представление. Основным, определяющим содержанием революции является смена не власти (и не правящих лиц, тем более), а смена социально-экономической формации или, как минимум, глубокие изменения политического строя, государственного устройства. Естественно, такие глубокие изменения происходят не вдруг, а в итоге длительного назревания революционной ситуации и, раз начавшись, заканчиваются очень нескоро.

Нелепый Августовский путч ГКЧП по форме представляется идиотской попыткой высшего руководства страны захватить у самих себя всю власть, которой они и так располагали. Единственный смысл этой нелепицы - срыв подписания нового Союзного договора - был достигнут путчистами, но ценою потери власти не только ими, но и всей наиболее влиятельной прослойкой начальствующего сословия - «аппаратчиками». Однако путч - лишь первый эпизод им начатой, но до сих пор не завершившейся Августовской буржуазно-демократической революции.

Вслед за путчем в последовавшие годы произошел целый ряд глубоких социальных преобразований, главное из которых - еще не законченное перераспределение собственности на средства производства. Вооруженная же борьба не во всякой революции обязательна. В частности, в памятном Августе она выразилась, к счастью, не применением, а всего лишь трехдневным бряцанием оружием со стороны ГКЧП; в ответ толпа старое здание на Старой площади едва не разгромила, досталось и памятникам; но революция на этом отнюдь не была закончена - ее кровавая фаза оказалась лишь на два года отложенной. Впрочем, бывают революции и совсем «бархатные».

Мы привыкли связывать понятие буржуазно-демократической революции с переходом от феодализма к капитализму, привыкли считать ее антифеодальной, прогрессивной и т.д. Но достаточно вспомнить, что в экономике нашей страны имели мы в наличии никакой не «развитой социализм», а «черт знает что такое» с феодализированным привкусом, - и все встанет на свои места. Когда актуальнейшей задачей широких масс народа становится преодоление неофеодального застойного квази-социализма, оберегаемого от перемен тоталитарным режимом, а на путях Перестройки выхода найти не удалось, - тогда любая революция представляется прогрессивной, - даже буржуазная. (Буржуазный же характер текущей революции ясен из того, что именно в руки буржуазии в течение последних лет переходит собственность на средства производства).

Особенностью Августовской революции 1991 года является то, что требования совершивших ее масс не были последними четко сформулированы, не были ими даже осознаны, поэтому многие результаты революции для ее участников оказались совершенно непредвиденными. В частности, это касалось порожденных революцией экономических процессов. Идеологи демократического движения по многим вопросам расходились между собою и поэтому, наверно, не выступали с четко сформулированными законченными манифестами. Об их программе приходится судить по их делам.

Основные - не столько выраженные, сколько подразумевавшиеся - требования защитников Белого Дома были: уничтожение тоталитарного режима, плюрализм в идеологии, многопартийность, представительная демократия, независимость средств массовой информации, неприкосновенность личности и прочие демократические свободы, - все они обсуждались бесчисленными неформальными группами случайных собеседников, коротавшими ночи в оцеплении «Живого Кольца». Экономическая же программа буржуазии сложилась немного позже, когда она в ходе развития революции оказалась у власти: частная собственность, рыночные отношения, многоукладность, свобода предпринимательства, амнистия всем осужденным ранее за предпринимательство, конфискация собственности квази-коммунистической партии и связанных с нею организаций, приватизация государственной собственности.

Такими экономическими требованиями, если бы их растолковать защитникам Белого Дома, то многие из последних были бы очень удивлены, но не обрадованы перспективами, открывшимися перед Россией. Но в разъяснении массам сложившейся ситуации никто не был заинтересован, никто не взял на себя такой труд. Только про «регулируемый рынок» Горбачев часто твердил на излете Перестройки, но ни разу толком не разъяснил, как практически должен он выглядеть. В такой переломный для страны момент правящие круги не могли обходиться без конкретной программы, но с народом ею не поделились.

Однако, формируя новый аппарат управления для всей России, Ельцин вынужден был проверять, насколько очередной кандидат в министры или главы регионов солидарен с ним в оценке момента. Некоторые кандидаты после первого же собеседования сами от предложенных постов отказывались, будучи с его планами не согласны. Ельцин искал управленцев опытных и честных, не запятнанных коррупцией. Но среди опытных - беспартийных быть не могло, а честные часто оказывались самыми твердолобыми коммунистами.

Еще сложнее было искать кадры среди демократов. Как вспоминал впоследствии один из московских префектов, Алексей Брячихин: «Мы пережили тяжелое время, когда во власть хлынули люди горластые, нахрапистые, жутко демократичные, но совершенно бестолковые, нередко больные и без тормозов». Они выполнили свою историческую миссию - оттеснили от власти представителей начальствующего сословия. Опытных управленцев среди них быть не могло. (Генрих Гейне писал когда-то: «Оппозиция - плохая школа для правительства»). Кроме того, будучи представителями буржуазии, они порою имели сложные отношения с собственностью, владеть которой управленцам не положено, но «директорский корпус» к тому времени уже накопил достаточный опыт обхода этого запрета.