Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Во-вторых, каждый день нового, 1992 года покупатель с радостным удивлением обнаруживал, что потребительский рынок все более пополняется товарами, в том числе и такими, от вида которых «совок» давно отвык (или не видывал никогда), которые несколько дней назад, перед Новым годом, распределялись только по закрытым магазинам. (С Нового года многие из этих магазинов - хоть не все и не сразу - открылись для любых покупателей). А ведь накануне - перед Новым годом - магазинные полки стояли пустыми даже в дни пресловутой предпраздничной торговли, а любой, «выброшенный в продажу», товар собирал длиннейшие очереди. Производство товаров народного потребления промышленностью и сельским хозяйством после Нового года не возросло; наоборот, их выпуск продолжал сокращаться. Откуда же взялись в магазинах товары?

Припрятывание товаров работниками магазинов и снабженческих баз (товаров, с одной стороны, «ходовых», выгодных; с другой стороны, товаров дефицитных, престижных) практиковалось в квази-советской торговле десятилетиями - торговля «по блату» безуспешно преследовалась еще в сталинские времена. В эпоху Застоя ради «навара» из-под прилавка торговали товаром ходовым. В итоге перестроечной говорильни сократилось производство - дефицитными стали все товары. Но когда возглавивший правительство России Егор Гайдар заранее объявил о предстоящей либерализации цен, влекущей за собою неизбежное, их повышение, удержать работников торговли от сокрытия товаров ни у какой власти не было практической возможности.

Было бы противоестественно, если бы продавец любого торгового предприятия - хоть государственного, хоть частного - продал бы сегодня дешевый товар, который завтра будет гораздо дороже; тем более, если этот товар государственный, т.е. почти ничей, а назавтра станет собственностью этого самого продавца (поскольку приватизация - За деньги - медленно, но развивалась).

Таким образом, работниками торговли товарные запасы были сделаны в конце 1991 года заблаговременно и не с целью создать после провозглашенной реформы иллюзию изобилия, а прежде всего для извлечения прибыли из разницы цен, ожидавшейся в итоге либерализации (Разница оказалась неожиданно огромной и, после нескольких перепродаж одного и того же товара, многим «бизнесменам» принесла первые состояния). О показухе изобилия позаботилось лишь правительство демократов, обеспечившее появление на российском рынке в подавляющем количестве всевозможных заграничных товаров. (Чтобы их закупить и завезти, России пришлось вернуть заграничным кредиторам часть старых долгов - иначе нам могли в кредит больше не поверить; а чтобы оплатить хоть часть просроченной задолженности, пришлось в три раза сократить закупки вооружения, на что до правительства Ельцина - Гайдара еще никто не решался).

Но ни наши держатели крупных товарных запасов, ни продавцы всевозможной заграничной экзотики не получили тех прибылей, на которые рассчитывали: у посетителей всевозможных торговых заведений было пусто в карманах. Они, хотя и получали компенсации и пособия, но покупали на них хлеб (душевое потребление хлебобулочных изделий резко возросло), а больше ни на что денег не оставалось - и регулярные выплаты, и разовые ельцинские подачки, - все, что «совок» получал, у него моментально съедала инфляция. «Совков» нельзя назвать даже потенциальными покупателями - не было у них никогда такой потенции. В результате, заморские деликатесы и модный «прикид», не востребованные покупателями, оставались лежать на прилавках магазинов. Вот эти-то, недоступные для массового покупателя по ценам, товары и создали (и по сей день создают) в магазинах иллюзию изобилия.

Выходит, нет заслуги Ельцина и его команды в том, что с первых же недель нового, 1992 года магазины наполнились товарами и наступил показушный потребительский рай. Из этого рая, как известно, не вышло... ничего. Вместо товарного изобилия - иллюзия, мираж; но Егор Гайдар этот мираж предвидел, на эту иллюзию рассчитывал. Он продемонстрировал высокий уровень оправдываемости своих прогнозов, что дало ему право продолжать свой рискованный экономический эксперимент - скоростную вивисекцию над растерявшимся народом.

Для того чтобы основной этап реформы - передел собственности на средства производства путем приватизации, т.е. перехода государственных предприятий в частные руки - пошел полным ходом, нужны были ваучеры. Пока они не были готовы в течение первого полугодия 1992 года, приватизация шла за счет постепенного преодоления криминальной буржуазией ее естественной осторожности, и вложения «теневых» капиталов были невелики - приватизировались путем публичной распродажи с аукциона (а иногда - в нарушение закона - и келейно) государственные предприятия мелкие и средние, в том числе - и в первую очередь! - торговые, которые, как правило, «выкупались» коллективами своих предприятий; видимо, только в сфере обращения еще «крутились» кое-какие легальные капиталы.

Со стороны представителей озлобленного поражением начальствующего сословия (а иногда просто от элементарно честных граждан) в средствах массовой информации порою раздавались голоса, что следовало бы соответствующим органам предварительно проверять происхождение денег у богачей, покупающих государственные предприятия - пусть небольшие, но за деньги, не дожидаясь ваучеров. «Совкам» было непонятно: откуда у честного человека могут быть та-а-кие деньги? В лучших традициях «васькизма» газеты охотно печатали эти письма читателей, а «органы»... вот именно - «... слушает, да ест».

От внимания народа не укрылось, что как раз в эти месяцы крушения квази-советской и становления российской государственности резко активизировалась деятельность всего преступного мира. Так, например, в 1992 - 1993 годах был совершен ряд дерзких мошеннических операций в Центральном банке России: с помощью 2200 (по неполным данным) подложных авизо большим числом взаимосвязанных криминальных групп получено в банке более 600 миллиардов рублей; окончательный итог так и остался не подведен, а вернуть банку соответствующим органам не удалось почти ничего. Не удивительно: именно в это время Ельцин перетряхивал «силовые» министерства и ведомства.

Можно было бы привести еще один яркий и разительный пример внезапного баснословного обогащения, но я с первых страниц дал зарок не касаться нерусских республик. Поэтому я не стану спрашивать президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова, как можно суметь до тридцати, лет, едва окончив весьма престижный вуз, - успеть сразу стать миллионером? Нет, я не стану его спрашивать, какими деньгами он подкупил всех жителей своей республики - это их, калмыков, внутреннее дело. Пусть сами разберутся! Тем более, если «Органы» его не тронули...