Александр Севастьянов - Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса

Итак, участие интеллигенции в революционной борьбе объясняется тем, что абсолютизм "травит мысль и знание"? Что касается именно революционной мысли и марксистского знания — тут сомневаться не приходится: травили. Но, конечно, Ленин достаточно хорошо знал историю русской антиправительственной борьбы, чтобы не видеть, что эта причина ничего, по сути, не объясняет. Сочувствие широких интеллигентных кругов освободительному движению имело более глубокие и многообразные корни. В 1899–1900 гг. это сочувствие со всей очевидностью проявилось в массовом участии интеллигенции в деятельности социал-демократии. Этот факт настораживал: с революционной интеллигенцией приходилось считаться, ее влияние на пролетариат усиливалось. Возникла угроза чистоте "пролетарской" концепции грядущей революции. В этой связи Ленин ищет и находит вполне "материалистическое" и понятное трудовым массам объяснение возросшей активности интеллигенции. И этим объяснением сразу ставит ее "на место": "Капитализм во всех областях народного труда повышает с особой быстротой число служащих, предъявляет все больший спрос на интеллигенцию. Эта последняя занимает своеобразное положение среди других классов, примыкая отчасти к буржуазии по своим связям, воззрениям и проч., отчасти к наемным рабочим, по мере того, как капитализм все более и более отнимает самостоятельное положение у интеллигента, превращает его в зависимого наемника, грозит понизить его жизненный уровень" [90]. Пожалуй, именно с этих лет Ленин, счастливо подметивший социальное расслоение интеллигенции, берет ориентацию на вовлечение в социал-демократическое движение именно ее низовой, нищей и забитой части, призывая уже в проекте программы партии (конец 1899 г.): "Не надо забывать и деревенской интеллигенции, например, народных учителей, которые находятся в таком приниженном, и материально и духовно, положении, которые так бесправно наблюдают и на себе лично чувствуют бесправие и угнетение народа, что распространение среди них сочувствия социал-демократизму не подлежит… никакому сомнению" [91]. Аналогичным образом прозвучал в свое время и его призыв к союзу пролетариата с беднейшим крестьянством.

Но при этом Ленин все же ясно понимал, что сколько-нибудь экономически самостоятельные интеллигенты и крестьяне в массе своей социализм строить не собираются, ибо в нем не нуждаются, и с большевиками не пойдут . Несколько позднее, в статье "Почему социал-демократия должна объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам" (1902), он выносит вердикт: "Желая опереться заодно и в равной мере и на интеллигенцию, и на пролетариат, и на крестьянство, партия социалистов-революционеров тем самым неизбежно… ведет к политическому и идейному порабощению русского пролетариата русской буржуазной демократией… Русская интеллигенция и русское крестьянство, как социальные слои, сопоставляемые с пролетариатом, могут быть опорой только буржуазно-демократического движения. Это не только соображение… нет, это, кроме того, и прямой факт, начинающий сказываться уже теперь" [92]. К этой важной мысли он будет не раз возвращаться. Свое классическое воплощение она обретет в статье "Рабочая и буржуазная демократия" (янв. 1905): "Буржуазно-демократическая сущность русского интеллигентского движения, начиная от самого умеренного, культурнического, и кончая самым крайним, революционно-теоррористическим, стала выясняться все более и более, одновременно с появлением и развитием пролетарской идеологии (социал-демократии) и массового рабочего движения". И в следующих за сим фразах он обрушивается уже не на внепартийную , а на непосредственно на социал-демократическую интеллигенцию, внутрипартийную : "Но рост этого последнего сопровождался расколом среди социал-демократов. Ясно обнаружилось революционное и оппортунистическое крыло социал-демократии, выражавшие первое — пролетарские, второе — интеллигентские тенденции нашего движения" [93]. То недоверие, которое Ленин изначально питал к интеллигенции, которое безуспешно пытался преодолеть, понимая необходимость опереться в момент подъема движения на интеллигентские слои, это недоверие нашло свое законченное выражение в приведенном здесь прямом политическом обвинении.

ЧТО ЖЕ делать с этой буржуазной и оппортунистической, хотя бы и социал-демократической, интеллигенцией? Как нейтрализовать ее "ненужные", "вредные" проявления и направить в "должную" сторону ее полезные для дела революции стремления? В решении этих вопросов Ленин видел залог боеспособности партии.

Его рекомендации были бескомпромиссны. Усмотрев, что в среде рабочих есть люди, склонные к самообразованию, к учебе, он делает ставку именно на них. "В России уже есть эта «рабочая интеллигенция», — пишет он в одной из статей конца 1899 г., — и мы должны приложить все усилия к тому, чтобы ее ряды постоянно расширялись, чтобы… из ее рядов выходили руководители русской социал-демократической партии" [94]. И вновь настаивает в другой статье: "Всегда и везде вождями известного класса являлись его передовые, наиболее интеллигентные представители. И в русском рабочем движении не может быть иначе" [95].

Эту новую "рабочую интеллигенцию" Ленин стремится противопоставить старой, хоть эсдековской, но "буржуазной" интеллигенции. Ибо "дело организации борьбы невозможно без решительного отпора тем дезорганизаторским тенденциям, которые проявляет у нас, как и везде, бесхарактерная и меняющая свои лозунги, как перчатки, интеллигентская часть партии" [96]. Ибо — "интеллигенцию всегда нужно держать в ежовых рукавицах" [97].

И вот на III съезде РСДРП Ленин заявляет: "Я давно уже в своих печатных произведениях советовал, чтобы в комитеты вводили рабочих в возможно большем числе… Я очень сочувствовал бы тому, чтобы в составе наших комитетов на каждых двух интеллигентов было восемь рабочих" [98]. А всего через полгода в статье "О реорганизации партии", вспомнив об этом выступлении, Ленин сам поправит себя: "Как устарело это пожелание! Теперь надо желать, чтобы в новых организациях партии на одного члена партии из социал-демократической интеллигенции приходилось несколько сот рабочих социал-демократов" [99].

Как видим, идея подменить старую, "чужую" интеллигенцию новой, "своей" родилась у вождя большевизма задолго до того, как большевики взяли власть и принялись за создание, в соответствии с этой концепцией, новой, советской интеллигенции, взамен старой, выбитой, эмигрировавшей и саботирующей. Со временем будет показано, как формировался этот новый гомункулус — советский интеллигент. Парадокс состоит в том, что, как и положено гомункулусу, по мере созревания, он начинает проявлять собственные родовые качества, помимо воли создателя, чем немало последнего удивляет и огорчает.