Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Как только началась стачка, менеджеры компании тут же выкинули семьи рабочих на улицу, под проливной ливень. Профсоюз дал им палатки, и вокруг Ладлоу и соседних шахтерских поселков образовались целые палаточные городки, в наибольшем из которых жило примерно 1200 рабочих. В распоряжении компании была вооруженная частная армия, куда были наняты дополнительные бойцы. Рокфеллеры справедливо считали, что власти штата находятся у них на службе, и попросили прислать Национальную гвардию, которая также встала на сторону хозяев. Охранники терроризировали население, но Нацгвардия смотрела на это сквозь пальцы, зато не давала бастующим останавливать штрейкбрейкеров, нанятых компанией.

Стачка затянулась на много месяцев, но 19 апреля 1914 года наступила развязка. Национальная гвардия окружила палаточный лагерь бастующих, а с ближайшего утёса был выставлен пулемёт. Власти потребовали от шахтеров выдать им одного из зачинщиков, те отказались, и Нацгвардия открыла огонь по лагерю. Несколько шахтерских лидеров были убиты, многие забастовщики бежали и скрылись в окрестностях, а их семьи попрятались в погребах, которые были вырыты еще осенью под палатками. Вечером нацгвардейцы полили опустевшие палатки керосином и подожгли: в результате много детей и несколько женщин сгорели заживо или задохнулись в дыму.

Узнав о происшедшем, шахтеры напали на город, атаковали чиновников, штрейкбрейкеров и менеджеров компании, захватили шахты и район площадью в 250 квадратных миль. Сведения о бунте попали в газеты, прежде всего стараниями Мамы Джонс и других профсоюзников, и президент Вудро Вильсон направил в Ладлоу армию. Войска развели штрейкбрейкеров с бастующими, но стачка продолжалась почти до конца 1914 года. Рабочие почти ничего не добились, но в профсоюз вступило несколько тысяч новых членов. Началась Первая мировая война, а вместе с ней рост американской промышленности, которой требовался уголь. В 1915 году с Мамой Джонс встретился Джон Рокфеллер, и условия труда на шахтах начали улучшаться.

«Бойня при Ладлоу» — не только пример того, как вели себя хозяева, когда не считали работников за людей. Это и прогноз на будущее: пример того, как непременно они поведут себя снова, когда людей снова станут считать животными, когда уже не только на уровне философов, ученых, но и на бытовом уровне люди отвергнут концепцию свободы воли, сознания, да и самого человека. Тогда те, кто принимает решения в экономике, финансах и политике, наконец, облегченно вздохнут, потому что они уже сейчас считают людей белковыми автоматами, и лишь остатки культуры и образования доцифровых времен мешают им воплотить их представления в действия.

Ладлоу, штат Колорадо, долго был городом-призраком, и казалось, что ужасы этого городка, ужасы второй промышленной революции, уже никогда не повторятся. Нам сулили экологическое, гуманистическое, пацифистское будущее, «Третью волну», «Зеленую волну», экологическое сознание. Но потихоньку мы возвращаемся туда, Ладлоу, в его покинутые шахты, откуда извлекалось концентрированное тепло Земли, на склоны гор, откуда так хорошо простреливается всё вокруг.

Рокфеллеры никуда не делись, они всё ещё с нами. В наш мир уже вернулись частные армии, купленные власти, целые города, принадлежащие банковским и промышленным магнатам, тысячи работников, продаваемых ими друг другу или даримых. Но даже рабство — это только начало. Гораздо ближе, чем думают, стал мир полного бесправия рабочих, эксплуатации детского труда, мир, где придется платить просто за право жить, и будет еще хорошо, если удастся откупиться деньгами, а не здоровьем и жизнями детей. Харари и другие заблуждаются: их подход выльется не в то, что к животным на бойне будут относиться как сейчас к людям, напротив, к людям будут относиться так же, как к животным на бойне. По отношению к старикам во время эпидемии коронавируса можно видеть, как быстро человечество впадает в варварство, когда за людьми не признаются их базовые права, завоеванные в многовековой борьбе и проистекающие из понимания человека как сознательного — и ответственного — создания со свободной волей. Нет, в мире Деннета, Харари и Канемана. Уходит свобода воли, уходит концепция уникальности человеческого сознания — и власти лишаются тормозов, перестают чувствовать какую-либо ответственность в мире, который, по их мнению, устроен как гигантский компьютер, где для них важно одно: исполнять указания Цифрового Левиафана.

Мама Джонс добилась того, что о бойне в Ладлоу заговорила вся страна, и семья Рокфеллеров решила нанять двух цепких экспертов в области пиара, Айви Ли и Макензи Кинга, чтобы как-то укрепить свой резко пошатнувшийся имидж. Собственно, Айви Ли и основал современный пиар, а Макензи Кинг впоследствии стал премьер-министром Канады.

Ли убедил Джона Рокфеллера-младшего поехать в Колорадо, встретиться там с шахтерами, их женами и детьми, проинспектировать условия работы и быта, пообщаться с простым людом и выслушать все жалобы. Все это время за Рокфеллером ходил фотограф, пресс-релизы о его общении с народом стали расходиться по газетам, и миллиардер предстал перед обществом в более гуманном свете.

С тех пор Рокфеллеры поняли, как важно умение если не быть, то казаться и что хороший пиар не менее важен для ведения крупного бизнеса, чем умение выжать все соки из работников, выдавливание конкурентов или «решение вопросов» с политиками. Ведь армия буржуазного государства может спасти тебя раз или два, но долго на штыках не усидишь. Одним из последствий бойни в Ладлоу стал внезапно вспыхнувший интерес не только у Рокфеллеров, но и у других семей американских миллиардеров ко всему тому, что может обеспечить положительные заголовки в газетах. Поддержка искусств и образования, без вариантов, давала прекрасный пиар, ибо что может быть лучше, чем забота капитанов бизнеса о будущем ваших детей и высоких моральных принципах. Этот подход сегодня уже можно назвать «старой школой», ибо мир изменился, и технологические предприниматели всё меньше стремятся выглядеть добрыми. Если хороший пиар и представляет для них интерес, то лишь в странах, где они аккумулируют профит и платят налоги, а весь остальной мир может катиться ко всем чертям. Можно, как Билл Гейтс, заняться благотворительностью в третьем мире, но лишь до той поры, пока это будет давать хорошие заголовки в «Нью-Йорк Таймс», и в любом случае важно понимать, какую конкретную прибыль принесет ваша инвестиция в благотворительность. Каждый доллар, потраченный на бедных детей Зимбабве, должен работать и обернуться сотней, а лучше тысячей. Например, вложения фонда Гейтсов в Всемирную организацию здравоохранения через контроль над этой организацией способствуют созданию триллионного глобального рынка вакцинирования от ковид-19. Нет сомнения, что этот рынок уже сейчас поделен между компаниями связанной с Гейтсом «большой фармы».