Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Выход из-под контроля системы начнется через построение каких-то проектов, через возвращение человека к будущему — а значит, и прошлому.

Четвертая стратегия жизни:

стараться не изменять себе

«Чтобы не стать ходячим трупом, а остаться человеком, пусть униженным и деградировавшим, необходимо было все время осознавать, где проходит та черта, из-за которой нет возврата, — писал Беттельхейм. — Черта, которую нельзя переступать ни при каких обстоятельствах, даже под угрозой жизни. Сознавать, что если ты выжил ценой перехода за эту черту, то эта жизнь потеряет всякое значение».

Превращенная в набор данных, в ряды чисел человеческая жизнь — если ее еще можно так называть в этом случае — уравнивает все ситуации. Невозможно будет «переступить черту» в мире, где таких линий уже не осталось, где поведением управляет рой, который дает санкцию на те или иные поступки. Без проведения моральной запретной черты нет личности и нет свободы. Чтобы улучшить свои материальные условия, повысить комфорт или просто выжить к концлагере, человек может пересечь эту черту. Есть пример Раскольникова, который пересек эту черту, но свободы не получил, а наоборот, утратил ее, и чтобы вернуть свою свободу, пошел на каторгу.

В современном мире, мире «человека взломанного», навязывается понимание свободы как потребительского выбора. Но какая может быть свобода в выборе между кока-колой и пепси-колой, или, допустим, двумя брендами политиков, которые на деле ничем друг от друга не отличаются? Свобода — это сотворение реальности, самостоятельное проектирование будущее и осознанные действия по реализации проекта. Но это невозможно без осознания последствий своих поступков и без личной ответственности. Роевая санкция на выбор — это примерно то же, что и приказ эсэсовца в концлагере, никакого отношения к свободе в этом нет.

«Если тебя о чем-то спрашивают, следует отвечать по возможности правдиво, но о том, о чем не спрашивают, лучше молчать», писал Виктор Франкл. Этот тезис применим и к цифровой реальности. Здесь человек уже идет на риск, «укрывая информацию», которая может повредить ему или другим. Можно не сомневаться, что технократы будут вводить в действие все более изощренные методы «вытаскивания» информации. С другой стороны, люди, даже взломанные, инстинктивно будут пытаться её сохранить.

Еще замечание по поводу образованию необогов. Скорей всего, Левиафан будет выращивать их на основе промежуточного подвида человеке данных. Теоретически возможен прямой переход от человека к необогу, но он предполагает большие риски для Левиафана. Что если в человеке останется слишком много человеческого, и в дивный технократический раз всеобщего совершенства контрабандой приникнут остатки варварской эволюции? Не может быть и речи о том, чтобы в будущее взяли отщепенцев любого сорта: этим можно перечеркнуть всю кропотливейшую работу по созданию цифрового Левиафана, то есть творца всего нового мира. А это уже покушение на величие системы, которое в рамках системы будет жестко пресекаться.

Поэтому можно с большой долей уверенности предполагать, что необоги будут потомками человекоданных, отобранных, пропущенных через фильтры и откондицио-нированных, по примеру героев «Дивного нового мира». Человекоданные, в свою очередь, будут потомками сегодняшнего «человека взломанного» — того человека, годом массового рождения которого следует считать год 2020.

Это означает, что не будет принципиальной разницы между двумя видами, что бы ни предполагали технократы. Их мечта возвыситься над людьми и провести между собой и остатком человечества непреодолимую, как на некоторых эзотерических символах, черту, вполне понятна: так организм, сталкиваясь с бесчеловечностью, пытается её рационализировать. Так рождается когнитивное искажение, но простая логика говорит о том, что никаких двух видов людей при помощи Цифрового Левиафана получить не удастся, даже если допустить техническую и биологическую возможность подобного. Необоги и неолюди будут двумя ненавидящими друг друга ветвями постчеловека, точнее, переходного вида человекоданных, которые будут управляться Левифаном. Чтобы понять, как они будут кондиционированы, стоит обратиться к опыту ближайшего к цифровому по типу Левиафана — Левиафана нацистского.

Молодой библиотекарь Ирина Хорошунова вела дневник во времена нацистской оккупации Киева в 1941-43 годах. Интересны ее наблюдения за литературой, которую читали представители «высшей расы»: «Недели две тому назад в нашу библиотеку прибыли свыше 10 тысяч книг новейшей немецкой, преимущественно фашистской литературы. Среди нее книги Гитлера Mein Kampf, Розенберга «Миф XX столетия», очень много различной их политической литературы, но кроме этого, книги по всем вопросам науки, литературы, искусства. До нас никак не доходили сведения о том, что же выходило в фашистской Германии, на чем воспитали они сотни тысяч тупоголовых убийц, которые так же далеки от подлинной культуры, как животные из породы свиней. Немцы, знающие свою классическую литературу, — редкость. Правда, и свою новую литературу они знают столь же мало».

Задачей Хорошуновой было выдавать книги по требованию представителей немецких учебных заведений, для которых они были предназначены. Она так описывает свое удивление от того, что она увидела:

«Мои скупые познания позволяют все же установить некоторые особенности этой литературы, ознакомлению с которой способствует ее оформление, рассчитанное, словно специально, на людей, изрядно ограниченных. Заключается это в аннотациях, предпосланных каждой книге на суперобложке или на странице перед титульным листом. Аннотация полностью раскрывает содержание книги и дает общие сведения об авторе. Характерно, что вся литература в основном развлекательная, без всякого стремления способствовать развитию человека. Чем-то до крайности утилитарным веет от нее. И на всем, быть может, оттого, что книги иллюстрированы в каком-то легкомысленнолубочном стиле, вся литература носит характер чего-то гримасничающего, паясничествующего. И все это в великолепном полиграфическом исполнении».

И это литература для высшей расы, прообразов будущих «неолюдей»! В этой книге нет возможности сравнивать выбор гитлеровцев с тем, что читали на фронте советские солдаты. Разумеется, сохранились документальные кадры военного времени, на которых запечатлено прекрасное исполнение классических симфоний Бетховена оркестром Берлинской филармонии под руководством Вильгельма Фуртвенглера. Но в целом вывод очевиден: выращивание расы сверхчеловека было основано отнюдь не на развитии интеллекта, а скорее на геноциде всех тех, кто мог составить конкуренцию. Нет никаких оснований полагать, что с неолюдьми всё будет иначе, и возрожденные ныне идеи евгеники каким-то радикальным образом отличаются от тех, кто нацисты претворяли в жизнь на завоеванных военной силой территориях.