Александр Севастьянов - Российское искусство новейшего времени

Фридрих Ницше:«Бог умер» («Веселая наука», 1882). Этот тезис стал краеугольным камнем всей постмодернистской философии. Но не нужно думать, что он мог появиться в отрыве от действительной жизни, ход которой уже определялся «восстанием масс», восставших, между прочим, и против любых универсумов, против всеобщих традиционных ценностей. Нет. Не случайно Ницше так переводил его с языка метафоры на язык ординарного мышления: «Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили!.. Величайшее из новых событий – что „Бог умер“ и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия – начинает уже бросать на Европу свои первые тени». Скандинавские философы С. Гуннар и Г. Нилс, усматривая в словах философа исток европейского нигилизма, комментируют этот тезис так:

«Девальвация ценностей, их фиктивная природа толкают человека в такую пустоту, в какой он никогда еще не находился. Наступил поворотный момент истории. Люди либо погрузятся в животное варварство, либо преодолеют нигилизм. Но нигилизм может быть преодолен только тогда, когда он достигнет своей крайней точки, а затем преобразуется в свою противоположность…

До Ницше философы рассматривали мир и историю в качестве осмысленных, рациональных и справедливых. Существование имело цель, смысл. Оно не было слепым и случайным. В мире царил порядок, заложенный Богом. Мир являлся не хаосом, а упорядоченным космосом, в котором человек обладал полным значения местом. Именно эту концепцию Человека и существования разрушает Ницше.

В христианской традиции мораль и истина укоренены в Боге. Таким образом, если Бог мертв, то исчезает основание этики и истины. Ничто не является «истинным», и «все дозволено!»» 35 35 http://philosophica.ru/history_philo/147.htm .

На самом деле бессмертный Бог, разумеется, не умер. Но умерла или страшно ослабела в европеоидных массах вера в Бога. Преодоление европейского нигилизма пока не состоялось, и состоится ли на нашем веку – неизвестно. От восставших масс требовать этого трудно.

Зигмунд Фрейд.Учение основоположника психоанализа в интересующем нас аспекте можно свести к следующему: культура есть система запретов, призванных блокировать или обуздывать инстинкты, среди которых сексуальность и агрессия являются основными, базовыми. При этом никто не сделал столько, сколько Фрейд, чтобы растабуировать в общественном сознании саму тему сексуальности. Лиха беда начало: с тех пор снятие всех и всяческих запретов, табу (тем самым – разрушение культуры) стало излюбленным хобби творческой интеллигенции, а за нею и всего общества. В сочетании с европейским нигилизмом, о котором шла речь в предыдущем пункте, данное стремление к нарушению запретов превратилось в массовый импульс, разрушительный для любой традиции, культурной в том числе.

Перечисленные важнейшие идеи трех названных мыслителей «выстрелили» в публику все в 1880-1890-е годы, четко обозначив рубеж новой эры в духовной жизни вначале Западной Европы, а там и других районов мира.

* * *

Итак, слова Ортеги о восставших массах, не желающих признавать никаких ограничений и стремящихся к нарушению любых запретов, поскольку для них более нет никакого авторитета, даже божественного, прямо отражают явление, выраженное Марксом, Ницше и Фрейдом и ставшее знаковым для Новейшего времени.

Понятно, какие колоссальные перемены в результате всего этого пришлось претерпеть искусству в смысле содержания. Что стало с его сакральной функцией перед лицом прогрессирующего нигилизма и постепенного выключения, вытеснения религиозной тематики из общественного сознания, неуклонно становящегося все более мирским, светским? Что стало с его философской, мировоззренческой функцией перед лицом перехода от осмысления жизни к прямому действию по ее изменению? Они – нетрудно догадаться – деградировали и девальвировали до предела, выродившись в функцию пропаганды и агитации. Таким образом, две из четырех основных функций искусства самим ходом развития умственной сферы стали как бы сами собой упраздняться.

Этому процессу споспешествовали и некоторые другие важные перемены, дополнительно подрывающие информационно-познавательную и философскую функции искусства. Это развитие средств связи и информации, с которыми искусство не способно конкурировать в части передачи нового (если этим новым не является оно само!), во-первых. И развитие естественных и общественных наук, то есть наук о жизни как таковой, во-вторых. С конца XIX века – и чем дальше тем больше – люди перестают обращаться к произведениям литературы и искусства в поисках ответа на вопросы о мире, обществе и человеке, о том, что такое жизнь и в чем ее смысл, как надо жить и как – умирать. Сегодня, чтобы найти ответ на эти вечные вопросы, мы скорее снимем с полки книгу (или найдем соответствующий файл в интернете) по юриспруденции, обществознанию, психологии, сексологии, истории, богословию и т.д., то есть – обратимся к специалисту соответствующего профиля с его специфическим инструментарием.

Писатель же, а тем более художник за такого специалиста в нашем мире более не сходит и, судя по всему, не может уже сойти ныне, присно и во веки веков. Претендующий, не дай бог, на роль учителя жизни, он покажется сегодня попросту смешным 36 36 Художник с мировым именем Анатолий Брусиловский на 86-м году жизни признавался автору этих строк в личном письме от 2 июля 2017: «Вообще, честно сказать, проведя всю свою жизнь в самых крутых водоворотах искусства, начитавшись вдоволь и более разнообразных схем – могу смело заявить: художники – люди малообразованные, убого мыслящие и никогда всерьез не говорили и не интересовались ни философией , ни политикой !!!». Правда, сам он из другого теста. . Эта роль перешла к другим профессиям. К тому же, деградация цензуры, ее отмена в значительной мере обессмыслили искусство, лишили его важной функции. Общество перестало доверять творцам литературы и искусства в жизненно важных вопросах мировоззрения. За ними осталась лишь школа чувств и их выражения – словами или художественными образами. Или роль иллюстраторов чужих идей. Или декораторов чужого быта. Произошла, если можно так выразиться, философская аннигиляция искусства. И одно из основных противоречий искусства Новейшего времени как раз состоит в непрекращающихся яростных попытках художника взять реванш и утвердиться именно в качестве философа, не имея ни малейших к тому оснований. Жалкий умственный уровень восставших масс зачастую оказывает широкую поддержку этим притязаниям (как говорится, в стране слепых царем становится кривой), но не может изменить их сути.

По правде говоря, в этом есть и положительный смысл: ярко обнажилась специфика собственно искусства как такового. Стало ясно, что искусство – это не «что», а «как». Ведь для «что» есть более эффективные формы прямого мышления, вербального: история, философия, психология, обществознание, богословие и т. д. Каждому, как говорится, свое.