Валентин Сидак - Зарубки на гриппозной сопатке. Размышления о нашем недавнем прошлом…

Зарубка третья.

В 2017 году меня каким-то боковым ветром занесло на достаточно популярный среди православных патриотов России портал «Русская народная линия». Наверно, это произошло потому, что этот сайт был одним из немногих «непартийных» сетевых ресурсов, который счел возможным ретранслировать одну из моих публикаций в газете «Правда» по тематике пакта Риббентропа-Молотова, все остальные медийные ресурсы дружно проигнорировали этот достаточно взрывоопасный сюжет. Поскольку у меня в активе уже тогда была написанная, но еще не изданная глава этой книги об обстоятельствах гибели царской семьи, я решил внести свой скромный вклад в достаточно оживленную, я бы даже сказал – ожесточенную, дискуссию на портале, опубликовав заметку под названием «История цареубийства – политический спектакль длиною в век». Привожу ее здесь с незначительными сокращениями для лучшего понимания личной позиции автора по данному вопросу.

«Только что недоспал чуток утром, но зато с большим интересом послушал очередную передачу на радиостанции «Эхо Москвы» из цикла «Цена революции», посвященную обстоятельствам расстрела царской семьи в Екатеринбурге летом 1918 года. Выступал достаточно знающий, но, судя по ряду оценок и высказываний, ангажированный в чем-то или в чьих-то интересах специалист – историк, заведующий отделом «История династии Романовых» Екатеринбургского областного краеведческого музея Николай Неуймин. Тот самый, который в 2007 году организовал раскопки в Поросенковом логу и при помощи членов военно-исторического клуба «Горный щит» нашел останки цесаревича Алексея и великой княжны Марии.

То, что он рассказал в ходе этой передачи ее ведущему, историку Борису Соколову, для меня, как и для многих других слушателей, каким-то особым откровением не являлось. Некоторые детали его рассказа были очень интересными и познавательными, но исторической новизны в них, на мой взгляд, содержалось мало.

Вывод, к которому пришли участники передачи, лично у меня особого внутреннего протеста не вызывает. Да, на основании современных научных знаний и проведенных в ходе прокурорских проверок исследований давно уже настало время вынести окончательный вердикт и поставить жирную точку в вопросе признания или непризнания подлинности останков членов царской семьи и их приближенных, обнаруженных в разное время и в Ганиной яме, и в Коптяках, и в Поросенковом логу. Если генетическая экспертиза этих артефактов (или биоматериалов, не знаю как тут выразиться поточнее) еще раз подтвердит уже сделанное следствием заключение о том, что в Петропавловском соборе действительно покоятся члены династии Романовых, а в Государственном архиве Российской Федерации действительно хранятся пока еще не преданные земле подлинные останки детей Николая II цесаревича Алексея и великой княжны Марии – далее слово за Архиерейским Собором Русской Православной Церкви и за главой Императорского Дома династии Романовых.

Государство в этом вопросе свое слово сказало – и Бог им всем судья: всем причастным к экспертизам, к процессуальным следственным действиям, к составлению различных заключений для многочисленных комиссий и др. Но при этом меня, как рядового православного гражданина России, вовсе не устраивает положение, при котором на десять известных вопросов Святейшего Синода РПЦ ответ от имени всего государства дает рядовой работник прокуратуры – старший прокурор-криминалист Главного следственного управления ГП РФ, советник юстиции В. Н. Соловьев.

Как бы там ни было, но все эти научно обоснованные (или не вполне обоснованные) факты и достоверно (или предположительно) установленные в ходе многочисленных следствий – колчаковских, советских, российских и даже зарубежных – обстоятельства вряд ли дадут вразумительный ответ на вопрос, который вызывает не менее, а, может быть, и более обостренный интерес у российской и мировой общественности. Причем, как у верующей ее части, так и стоящей на позициях научного или вульгарно-бытового атеизма.

Вкратце его можно было бы сформулировать примерно так: зрителями и, в какой-то мере, пассивными участниками, так сказать – «массовкой», какого общественно-политического спектакля мы все дружно, скопом являемся на протяжении вот уже целого века? И по какой причине некоторым, по-прежнему непроясненным ключевым фрагментам этого спектакля до сих пор так и не была дана должная правовая оценка?

В 1934 году основное действующее лицо екатеринбургской трагедии Яков Юровский дает под стенограмму развернутое описание подготовки, осуществления и сокрытия факта убийства группы членов семьи Романовых в Екатеринбурге. К этому времени он уже успел написать как минимум три варианта «записок», «справок», «объяснительных» и «свидетельств» по данному вопросу. Отдельные противоречивые моменты в них присутствуют, причем в огромном множестве, но не об этом сейчас пойдет речь.

Особый интерес у историков и следователей вызывает записка Юровского, якобы составленная им то ли по просьбе, то ли по требованию официального партийного историка Покровского в 1920 году. На этой записке чьей-то рукой, возможно, самого будущего академика, были обозначены точные координаты места захоронения останков погибших членов семьи Романовых. Кем, когда и с какой целью были сделаны эти пометки на полях записки Юровского – достоверной ясности нет.

Сравнительно недавно появилась обширная научная статья двух ученых Санкт-Петербургского государственного университета: кандидата медицинских наук, доцента В.В.Петрова и доктора филологических наук, профессора М.А.Марусенко под названием «Об истинном авторе «записки Юровского» ( 51 ). В статье анализируются некоторые исторические источники, посвященные убийству царской семьи, в частности «Записка Юровского», и формулируется гипотеза об участии в составлении этого документа академика М.Н.Покровского.

На основании проведенных исследований авторы пришли к следующим выводам: 1) Я.М.Юровский не мог быть единоличным интеллектуальным автором текста исследованной «Записки Юровского»; 2) М.Н.Покровский не мог быть единоличным интеллектуальным автором текста исследованной «Записки Юровского»; 3) в случае создания указанными выше лицами исследованной «Записки Юровского» в интеллектуальном соавторстве, авторская доля Я.М.Юровского составляет 60% от общего объема текста, а авторская доля М.Н.Покровского – 40% от общего объема текста; 4) по результатам исследования не исключается вариант принадлежности интеллектуального авторства «Записки Юровского» иному лицу (лицам в соавторстве ), нежели Я.М.Юровский и М.Н.Покровский» ( выделено мною, авт. ). Это значит, что, скорее всего, вначале М.Н.Покровскому было предложено стать высокопоставленным «хранителем» «Записки Юровского», а Я.М.Юровскому гораздо позднее предложили озвучить ее «модернизированный», «улучшенный» и «обновленный» вариант (в феврале 1934 г.). Лично я не исключаю в этой связи версии об интеллектуальном авторстве данной записки фактически личного секретаря Ленина В. Д.Бонч-Бруевича, на этот счет имеются хотя и косвенные, но очень весомые признаки, которые сквозь эпоху многочисленных чисток советских архивов все же дошли частично до наших дней.