Татьяна Ануфриенко - Так начиналась Мещура 

— Сейчас все разойдутся, и я введу вас в курс дела. Как вас зовут?

— Светлана Константиновна.

— Тоже Константиновна, как и Ульяна. Хорошо.

И новенькая стала работать в доме коменданта. Как освобождалась, помогала Ульяне. В магазине и на складе работы было много. Женщины сдружились.

— Что грустишь? — подкалывали работницы Порфирия, — увели твою красотку.

— Ничего она не моя, с чего вы взяли? — отбивался Порфирий.

Жена с ним не разговаривала. Она была на семь лет моложе его, но не могла простить мужу даже лёгкого увлечения.

— Еленочка моя, ну не сердись, — обнимая жену, уговаривал её Порфирий. Ему нравилось, что молодая жена его ревнует.

— Иди к своей крале, не трогай меня, — отодвигалась Елена Петровна.

— Ты моя краля, ты же знаешь. А всё это так, хотел проверить, любишь ты меня ещё или нет. Вот честное слово. Кроме тебя, мне никто не нужен.

Эта словесная игра нравилась обоим и быстро примиряла любящую даже в почтенном возрасте пару.

И Алексей Степанович, и Порфирий Фёдорович, конечно, сразу заметили, что комендант оставил Светлану при себе. Ближе к обеду первым подъехал к конторе Порфирий:

— Бабоньки, принимайте дрова, — крикнул он с улицы.

Выскочили Ульяна и Светлана.

— Вот отборные, чудесные дровишки, — похвастал Порфирий.

— Ну что ж, разгружай, — распорядилась Ульяна.

— Для вас, красавицы, могу и поленницу сложить.

— Ага. Вон там, — указала Ульяна и пошла на склад.

Светлана стояла рядом и улыбалась, она здесь только осваивалась.

Порфирий играючи выгружал и складывал дрова. Перед Светланой работалось легко и радостно.

— Всё, принимай, хозяйка, работу, — обратился он к ней.

— Спасибо, Порфирий Фёдорович.

Он легко запрыгнул на телегу и уехал, а сам подумал: «Хорошо, что жена не видела, как я тут кузнечиком перед новенькой скакал».

Через некоторое время к конторе подкатил Алексей Степанович.

— Девчата, дрова приехали, — крикнул он.

Светлана и Ульяна снова вышли.

— Что это вы сегодня один за другим? Вон, привезены уже дрова и даже сложены.

— Дык, отборные, сухие, ровные, специально для вас.

— Ну коль так, разгружай, лишними не будут. Может, сразу и сложишь?

— Можно и сложить, — оживился Степаныч.

Ульяна ушла, Светлана осталась.

Алексей Степанович с лёгкостью расправлялся с дровами, время от времени поглядывая на женщину.

— Ой, что же я стою? — опомнилась она и убежала в контору.

У Алексея Степановича сразу иссякла энергия, и дрова вдруг потяжелели, и движения замедлились. Пропал интерес.

— Ну, Порфирий, обошёл-таки, — с ухмылкой качал он головой.

А Ульяна со смехом подкалывала Светлану:

— Мужики к тебе, прям, в очередь. Да ещё и поскладали. Такого не бывало. Не иначе глаз на тебя положили, Светочка.

— Да ну их, — отмахнулась та.

Лето выдалось жарким. «Гудок» поднимал людей очень рано, вечером работали допоздна, зато днём, в самую жару, было два больших перерыва.

— А-а-а, я быстрее, — кидались дети наперегонки к реке.

Резвилась и молодёжь постарше.

На высоком берегу стояли комендант и дед Архип, глядели, как купаются люди в тёплой, ласковой воде.

— Глянь, прям, кипит река, — нарушил молчание дед Архип.

— Поработали — пусть отдохнут, — поддержал разговор комендант.

— Это ты правильно придумал, Иваныч, что сделал большие перекуры днём. Легче потом работается.

Они замолчали, глядя на купающихся детей и взрослых. Только степенные мужики стояли чуть поодаль по пояс в воде, обмывая тело и лицо, иногда ныряя с головой.

Владимир Фёдорович переписывал будущих школьников. Зашёл он и в землянку к Истоминым.

— Как нас зовут? — обратился он к Николе.

— Истомин Николай Владимирович, — отрапортовал мальчик.

— Ясно. И сколько Николаю Владимировичу лет?

— Семь, — так же громко произнёс Никола.

— К сожалению, придётся ещё подрасти. Через год запишемся, — учитель закрыл тетрадку.

На лице мальчика одновременно отразились и испуг, и недоумение, и неверие в то, что происходит.

— A-а… Стеша, Демидка? — наконец спросил он.

— Их я уже записал. Они по возрасту подходят.

Никола перевёл недоумённый взгляд на папу, затем на маму. В глазах его стояли слёзы.

Отец не выдержал:

— Владимир Фёдорович, может, запишем Николку, ведь ему всего два месяца не хватает.

— А когда у него день рождения?

— Седьмого ноября, — упавшим голосом произнёс Коля.

— Та-ак, — глядя на мальчика, задумался учитель и наконец решил, — ну, если день рождения в такой большой праздник и если всего двух месяцев не хватает, то, пожалуй, запишем. — Он снова открыл свою тетрадку и вписал в неё Николу, будущего первоклассника. Будущий школьник был счастлив.

Учебный год ещё не начался, но Коля чувствовал себя учеником и не мог дождаться, когда же в школу.

За долгую зиму жить в землянках уставали, поэтому многие, особенно мужчины и парни, отстраивали себе шалаши. Старые за зиму пришли в негодность, их просто обновляли. И кушать в землянки уже не заглядывали. Хозяйки поднимали готовую еду, сваренную на печках, на столы на улице, работники наливали её в свои миски и ели на свежем воздухе.

Матвей тоже обновил свой шалаш, там и спал. Воздух чистый, вкусный, как будто не вдыхаешь его, а пьёшь. С Марьяной у них не сложилось. Когда случилась беда с Зоей, Матвей поддерживал её, как мог, даже мелькнула мысль, что она заменит ему жену. Но со временем понял, что нет, не станет она матерью для его Стеши. Стеша — самый дорогой, самый близкий, самый любимый человек, а Марьяна и его дочка были просто вежливыми соседками.

Дети уходили со стройки рано, поэтому Стеша ждала папу с работы. Одна не ела. После ужина они вдвоём шли гулять.

— Пап, куда сегодня пойдём?

— Как всегда.

И они шли в сторону ледянки, затем по дороге в глубь леса. Разворачивались, доходили почти до Красного, затем — обратно домой. Им вдвоём было хорошо.

— Пап, а почему мы всегда здесь гуляем?

— А где ещё?

— Многие идут за посёлок, на Круглое озеро, там красиво.

— Ты права, многие. А мне хочется побыть с тобой. И больше ни с кем.

— Ты не любишь людей?

— Люблю, но иногда нужно человеку быть одному, поразмыслить, порассуждать. Может, и вспомнить чего.

— Но ты же не один, ты со мной. Я тебе не мешаю?

— Что ты, доченька! Ты ж моя кровинушка. Как ты можешь мешать? Наоборот, мне уютно и спокойно с тобой.

— Ой, пап, смотри, — девочка отбегала за каким-то красивым цветком или причудливой сухой веткой. Любопытная и любознательная, она в обычных вещах видела необыкновенное.

Приём пищи

Анечка со своей мамой Светланой тоже каждый вечер ходила гулять. Только в другую сторону. Светлана целыми днями была либо в конторе, либо на складе и с удовольствием шла с дочерью к строящемуся посёлку.