ПИОНЕР - Пионер, 1954 № 12

Чтобы представить себе это, проделайте простой опыт. Возьмите любые два предмета, например, чайник и чашку. Пусть чайник будет Солнцем, а чашка - Меркурием. Обводите чашку вокруг чайника таким образом, чтобы она всё время была к нему повёрнута ручкой. Как раз к тому времени, когда чашка опишет полный круг по своей «орбите», она сделает и полный поворот вокруг своей оси.

Теперь, когда опыт проделан, вернёмся на Меркурий. Лучи Солнца падают день за днём, год за годом, столетие за столетием на его «дневную» половину. Они накаляют её до четырёхсот двенадцати градусов выше нуля! В такой жаре плавится свинец, так что не рассчитывайте, попав на Меркурий, освежиться купанием в прохладной реке. Здесь нет воды и в помине, а почва планеты раскалена, как в печке.

Зато на другой, на «ночной», стороне планеты стоит трескучий мороз. Впрочем, неправильно называть его трескучим. Звук - это волновые колебания воздуха, а на Меркурии воздуха нет. Когда там от страшного жара и жестокого холода раскалываются и рушатся камни, всё происходит бесшумно, в зловещем и мёртвом молчании.

Меркурий гораздо меньше Земли. Его поперечник равен примерно половине земного, его масса в двадцать пять раз меньше земной, и сила тяжести на Меркурии почти в четыре раза меньше, чем на Земле. Поэтому вас, приспособленных к земным условиям, на Меркурии ожидают сюрпризы. Вам нужно, например, перебраться через небольшую расселину. Вы делаете лёгкий прыжок и… взлетаете вверх метра на два. Вы вздумали догнать своего товарища, ушедшего вперёд, но вместо того, чтобы бежать, вы мчитесь длинными скачками, словно кенгуру.

Впрочем, вряд ли кому пришла бы охота прыгать и бегать на раскалённом Меркурии. Чтобы испытать, как действует уменьшение силы тяжести, лучше выбрать планету попрохладнее.

В солнечной системе нет другой планеты, которая так походила бы на Землю, как Венера. Сравните сами: поперечник у Венеры всего на 383 километра меньше, чем у Земли. Плотность вещества только на четыре десятых меньше земной. Масса почти такая же, как у Земли. Атмосфера тоже есть у обеих.

Но, несмотря на то, что Венера к нам ближе всех больших планет, мы о ней очень мало знаем, потому что её сплошным покрывалом окутывают облака. И ни разу ещё никто не видел хотя бы маленького кусочка поверхности Венеры. Какая она: ровная, гористая? Есть ли на ней жизнь? Какой длины там сутки? Ничего этого мы не знаем.

Смена дня и ночи зависит от скорости вращения планеты вокруг своей оси. Учёные определяют эту скорость, следя за тем, как перемешается от края до края диска какая-либо приметная точка на поверхности планеты. Но у Венеры не за что зацепиться глазу: виден только бесконечно изменчивый облачный слой.

Всё, что известно о температуре, о составе воздуха Венеры, относится к верхним частям её атмосферы, лежащим выше этого облачного слоя. И вот оказывается, что на основании этого можно судить о том, быстро ли вращается Венера.

На освещенной и нагретой Солнцем стороне планеты температура не бывает выше шестидесяти градусов тепла, а на теневой спускается лишь до двадцати градусов мороза. Это значит, что Венера вращается вокруг своей оси не очень медленно и Солнце нагревает у неё то одно, то другое полушарие.

Одни астрономы предполагают, что сутки Венеры равны тридцати земным, другие - что двадцати. Третьи считают, что Венера совершает полный оборот вокруг своей оси всего за шесть земных дней и, значит, там три дня день, а три - ночь.

Конечно, более частая смена дня и ночи была бы удобнее для обитателей Венеры, если бы они существовали. Но существуют ли они?

Прежде в научно-фантастических книгах жизнь на Венере представляли похожей на жизнь Земли в каменноугольный период. Вечно пасмурное небо проливает непрерывные дожди. Грохочут грозы. В тёплом и влажном воздухе, насыщенном испарениями тропических болот, летают стрекозы в метр величиной. Среди зарослей гигантских папоротников и хвощей бродят неповоротливые, тяжёлые ящеры, а под извилистыми корнями, в тёмной болотной жиже копошатся неведомые водяные твари…

Но учёные, исследуя Венеру, вернее, то, что находится выше облачного покрывала, сделали удивительное открытие. С помощью особого прибора, спектрографа, они узнали, что в верхних слоях её атмосферы очень много углекислого газа и почти совсем нет ни кислорода, ни водяных паров. Это было большой неожиданностью: ведь казалось, Венера - двойник Земли!

Впрочем, вероятно, и в земной атмосфере когда-то было много углекислого газа. Нашу атмосферу изменили растения. Весь атмосферный кислород Земли выработан развившимися на ней растениями.

Кто знает, может быть, на Венере ещё только пробуждается жизнь? Может, там сейчас появляются первые зелёные обитатели, крохотные водоросли, которых пока слишком мало, чтобы обогатить воздух планеты кислородом?

Но ведь для них, для этих микроскопических растений, обязательно нужна вода. А есть ли она на Венере? Отсутствие водяных паров как будто бы говорит против этого. Если там состав воздуха такой же до самых нижних слоев, на Венере жизни нет.

Если смотреть на неё с Венеры, она сверкает зеленовато-голубым светом и выглядит ярче самых ярких звёзд. Но мы никогда не видим эту планету на небе, потому что она… слишком близка к нам.

Мы живём на ней. Это наша Земля. Глядя с Венеры в хороший телескоп, мы заметили бы на Земле светлые пятна океанов, и, как доказательство того, что это действительно водные пространства, иногда на них ослепительно сверкающей точкой было бы видно отражение Солнца.

Наш глаз уловил бы смутные очертания материков. Местами чуть зеленоватые - там, где они покрыты растительностью, - местами с серо-жёлтым или красноватым оттенком - там, где мёртвыми песками раскинулись пустыни, - материки Земли то скрывались бы из глаз за вуалью облаков, то снова появлялись бы в просветах между ними. Мы обнаружили бы горные хребты по тени, которая протягивается от них вечером. Мы даже смогли бы по длине тени вычислить высоту земных гор, как вычислена астрономами Земли высота гор на Луне. Мы видели бы снежные шапки на полюсах. Видели бы, как, чередуясь каждые полгода, эти шапки растут и уменьшаются то в южном, то в северном полушарии.