ПИОНЕР - Пионер, 1954 № 12

Вечный холод в 210 градусов и вечный сумрак царят на Плутоне. Солнце с этой планеты выглядит маленькой звёздочкой.

Путь у Плутона большой, а движется он прямо-таки черепашьим шагом. Почти двести сорок восемь лет длится год Плутона. Много поколений сменится на Земле, пока Плутон закончит свой круг…

Вот мы и дошли до границ солнечного мира, ребята. Дальше отделённые от нас огромными пространствами пылают другие солнца-звёзды, с другими семьями планет, и как ни обширна солнечная система, она только крошечный кусочек ещё более обширного мира, звёздной Вселенной.

О. Зардарян.

За горными перевалами, за каменными кручами Главного Кавказского хребта раскинулись земли трёх цветущих советских республик: Азербайджана, Армении и Грузии. Здесь помещены картины художников Закавказья. Они показывают нам кусочки живой, сегодняшней жизни этих республик.

Картина художника О. Зардаряна называется «Арагац». Художник раскрывает нам красоту своей родной Армении. Широкая панорама горных склонов, золотые квадраты полей среди зелёных пастбищ, а вдали, в лиловой дымке, Арагац, одна из красивейших вершин Армении. Его воспел в своих стихах любимый поэт армянского народа Аветик Исаакян.

Нефть - великое богатство Азербайджана. Сейчас научились добывать её даже в открытом море: бурить скважины в морском дне. Картина художника Б. Мирза-заде, на следующей странице, показывает нам нефтепромыслы в море. Среди синих волн позолоченные лучами солнца стоят на мощных сваях огромные резервуары. Здесь хранится нефть. Отсюда льётся она в трюмы огромных танкеров - теплоходов, перевозящих нефть.

А рядом - красивый и светлый город. Это Баку, сердце нефтяных промыслов, столица Азербайджана. Художники Н. Абдурахманов и Н. Касумов нарисовали приморский бульвар. Рядом с красивой зеленью скверов на ровной глади асфальта - непрерывный поток машин. А за стеной деревьев - бакинский порт с его кипучей, шумной жизнью.

На картине грузинского художника П. Датебашвили - новый гигантский металлургический завод - завод в Рустави. Если бы мы могли, как в сказке Андерсена, шагнуть через рамку внутрь картины и совершить путешествие по нарисованным художником местам, мы увидели бы позади заводских корпусов и коксовых печей большой красивый город, который вырос здесь вместе с этим заводом.

На следующей странице - картина художника Р. Мирзашвили «На склонах Эльбруса». Уже давно прошло то время, когда Эльбрус считался неприступной вершиной. На первом плане картины - по горной тропе цепочкой идут альпинисты. Сквозь туман и вечернюю мглу приветливо светят им огоньки «Приюта одиннадцати». Это название осталось от времён первых восхождений на Эльбрус. Теперь здесь трёхэтажная гостиница, которая может служить приютом не одиннадцати спортсменам, а по крайней мере сотне.

Б. Мирза-заде

Н. Абдурахманов, Н. Касумов.

П. Датебашвили.

Р. Мирзашвили.

А. Шаров

Рисунки В. Константинова.

Седой шевельнулся на мягкой подстилке из древесной стружки, поднял голову и прислушался.

Солнце зашло, это он почувствовал сразу. Ночной воздух с далёкими запахами зверей, выходящих на охоту, проникал и сюда. Бобр соскользнул в нижний кори.дор норы, но тут помедлил, близорукими глазами вглядываясь в темноту.

Внизу было холоднее. Слышалось, как вода лениво лижет стены норы. Бобр пробирался по закруглённому коридору, останавливаясь у каждого выхода. Эти выходы он различал по запахам. Были ворота верхней норы, ход на них вился под землей, кончаясь на обрывистом берегу в корнях старой ветлы; были ворота плотины, ворота короткого выхода, очень удобного в случае опасности, и много других.

Бобр свернул в боковой ход, нырнул и, с силой рассекая воду, поплыл к берегу. Ручей жил обычной жизнью. Маленький выхухоль, не без основания боящийся всего на свете, услышав шум, повёл острым хоботком, вильнул плоским безволосым хвостом и забился под корягу. Впрочем, разглядев Седого, он сразу успокоился и, наверно, подумал, если только умел думать:

«Как хорошо, что на свете живут не только щуки и сомы, которые так и норовят проглотить тебя, и как хорошо, что хозяин в ручье - справедливый старый бобр, каким, несомненно, является Седой!»

А выдра повернула голову вслед бобру, но при этом не перестала заниматься своим делом: она лежала на дне под продушиной и хвостом поднимала ил и песок, мутила воду, надеясь, что мелкие и глупые рыбёшки заинтересуются этой сумятицей и приплывут к ней в лапы.

Но мелкие рыбы не появлялись: либо они стали слушаться старших, либо улеглись спать.

Несмотря на неудачу, выдра водила хвостом из стороны в сторону так мерно и неутомимо, что могло показаться, будто ко дну ручья, как к стене комнаты, прикреплены часы с маятником - подводные ходики.

Неожиданно ходики остановились, выдра вынырнула в продушину, глотнула воздух и метнулась за почти неразличимой в темноте щукой.

Щука открыла зубастую пасть, но поздно: бросившись снизу, выдра сомкнула челюсти, перекусила щучью глотку и потащила рыбу к берегу.

Ручей жил обычной жизнью, а хозяин его, Седой, отталкиваясь от воды сильными задними лапами с широкими плавательными перепонками, плыл к намеченной цели. Он не был любопытен: и в молодости, а к старости научился заниматься только самым важным, не отвлекаясь посторонним.

Из густой шубы и из ноздрей бобра поднимались пузырьки. Наталкиваясь на лёд, они образовывали ровную, словно из серебристого бисера, дорожку. Такой след из мельчайших капелек влаги оставляет иногда самолёт в небе.