ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

На шестидесятом километре наткнулись на громадную наледь. Перед нами, сжатая причудливыми, седлообразными, как спина верблюда, сопками, лежала подо льдом река; но эти льды были колоссальной толщины: они доверху закрывали прибрежные кусты, доходили до половины кроны близрастущих мощных лиственниц. Поверх льда, несмотря на жгучий мороз, струилась вода, на ладонь заливавшая лед. Весьма распространенная на Севере наледь вызывается промерзанием в некоторых местах реки до дна, на полную глубину; вода устремляется поверх льда, послойно намерзая на значительную толщину.

Вооружившись ломами и топорами, трактористы направились испытывать крепость льда. Чтобы обувь не промокла, мы на миг опускали валенки или торбоза 1[ 1Торбоза - обувь из оленьей шкуры.] в воду и, быстро вытащив, обмораживали их на воздухе. После этого спокойно бродили по наледи: с водой теперь соприкасался слой льда, не пропускавший ее. Бродили мы по реке часа дза, но хорошей переправы найти не могли; везде было одно и то же: до самого дна реки - многочисленные слои льда с водяными прослойками. Нижние слои льда были потолще, но вряд ли и они могли выдержать трактор.

- Э, только зря время теряете! - загорячился самый молодой из трактористов, Женька Линников. - Айда за мной, трусы!

Женька прыгнул на свой трактор и стал спускаться с горки к наледи. Я тоже кинулся к своей «Катюше» - так мы прозвали американские тракторы «ка-терпиллер». Я не мог позволить, чтобы Женька обогнал меня. Наперерез нашим тракторам мчался, гневно вздымая кулачища, руководитель нашей колонны, бородач Борисов. Я остановил свою машину, так как приказ нашего уважаемого начальника, местного старожила, десятки раз исходившего Колыму, считал для себя законом. Но Женька по-ребячьи высунул «Борисычу» язык и наддал «третью» 1. [ 1Третья - высшая скорость.]

Лед блюдцем прогибался под «катер-пиллером» Линникова. С гулом и треском, похожим на ружейную стрельбу, молниями бежали по сторонам трещины. Из трещин фонтанами била вода. Блюдце зловеще ширилось и углублялось. Трактор, таща за собою центр впадины, рвался вперед, но вдруг лед подломился, а с ним на половину гусеницы осел и трактор. Машина рванулась еще, но стала клевать носом и забиваться радиатором под лед. «Тук-тук» - сказало еще раз машинное сердце и, залитое водой, замерло. Около рычагов и «баранки», у женькиных колен, зажурчала вода.

Только к полудню следующего дня был найден удачный переход тремя километрами ниже по течению, где наледи не было, а мелководная, как большинство горных потоков, речка промерзла до дна. По склонам сопки и краю наледи тракторы дошли до переправы, пересекли реку и противоположным берегом вышли к месту, перед которым стоял затонувший трактор. К нему подтянули с берега стальной трос, тщательно очистив лед около машины; но вот горе: место для сцепления троса с машиной было глубоко под водой. Действовали кольями, ломами, баграми, но ничего не выходило. Оставался один путь: лезть в воду и, нырнув с головой, зацепить крюк троса за вилку трактора. Занятие трудное, и охотников до ледяной ванны в сорокаградусный мороз не отыскивалось.

- Видать, придется мне на память о Женьке принять крещение, - добродушно пробасил Борисов и стал сбрасывать торбоза.

Но в этот момент за его спиной кто-то неловко, по-медвежьи, бултыхнулся в воду и потянул за собою трос. Вскоре над водой показалась ухмыляющаяся физиономия Линникова.

- Готово, чертяги! - вымолвил он, Задыхаясь и ляская от дрожи зубами.

Трос натянулся. Два пыхтящих на берегу трактора тянули к себе сквозь гряды льда и бурлящие струи воды затонувшую машину.

Сопки неизменно сжимали наш путь: то острые, как пики, торчали они суровой стеной, то становились вдруг пирамидальными, с гладкими, как стол, плато, то были округлыми, как караваи, и даже думалось, что они мягкие, как хлеб. Склоны сопок были укрыты снегом, сверкающим белизной на солнце, синей и бурой окраски во впадинах и лесных чащах. Деревья на склонах гор издали походили на распростертых осьминогов и морские звезды.

Нестерпимый шум, звон и грохот сопровождали нас в пути. Тракторы нарушили вековую таежную тишину. Эхо, десятки раз отраженное от больших и малых гор, создавало непрерывный, будто набатный гул.

И вдруг - простор и затишье, ослабление звуков, точно падение их куда-то в глубину. Перед нашими глазами широкая река с какими-то особенными, чистыми, голубыми куполообразными льдами.

Линников и я, обгоняя друг друга, припустили «Катюши». Борисов затряс кулаками, требуя остановиться, но безрезультатно. После долгой поездки по горным ущельям, лесам, снежным сугробам мы были увлечены неожиданным простором.

Мы скользили по куполам блестящего, полированного льда. Меня беспокоил только громоподобный треск, то и дело раздававшийся под трактором: «Не делаю ли я глупости, не слушая приказа нашего Борисыча?…»

Я уже схватился за рычаг, чтобы остановить машину, как вдруг в вихре ветра и снежной пыли упал вместе с трактором вниз. «Утону… Конец!»

Но вместо ожидаемой ледяной воды меня сотряс тяжкий удар снизу, потом с силой толкнуло в спину и наступила тьма и тишина. «Смерть!…» - как-то странно-спокойно подумал я. Но вскоре почувствовал, что вздрогнуло веко над невидящим глазом… Я собрал все силы, чтобы открыть глаза, но, к удивлению, веки разошлись без всяких усилий. Я был в громадной пещере, устланной блестящими, точно лакированными круглыми камнями и освещенной фантастическим голубым светом. Не понимая, что со мной творится, я взглянул вверх: надо мной висел сказочный сталактитовый синий потолок с рваной дырой в мутное небо.

Страшный переполох произошел наверху, на льду. Все видели, как мой трактор рухнул под лед. А за трактором нырнули и сани с грузом, прицепленные к машине.

С баграми, топорами и веревками люди во главе с Борисовым кинулись к провалу - и были поражены: из-подо льда раздавался мой крик, оповещающий о благополучии.

Борисов рассказывал, что он уже встречался на Колыме с пересыханием горных рек подо льдом. Объясняется оно тем же, чем и наледь, - промерзанием реки до дна. Образовавшаяся где-нибудь выше по течению ледяная перемычка временно приостанавливает поступление воды сверху, а вниз вода продолжает течь, и Иодо льдом образуются пустоты.