ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

Тем временем земля продолжала подниматься и в устье Невы вырастали острова. Первую точную карту этой местности составили шведы в 1698 году. Ею пользовались Карл XII и Петр I при борьбе за устье Невы (рис. 6). На ней видно, что острова, на которых построен Ленинград, были меньше чем сейчас, а протоки между ними шире. (Сравните с картой современного Ленинграда, рис. 7. Обе карты даны в одном масштабе.)

Между тем финны не забывали о своем «собственном» водном пути в Ладожское озеро и в 1856 году решили улучшить его. Поводом к этому решению послужил следующий случай: между озером Вуоксой и Ладожским озером лежит длинное озеро Суванто (на рис. 2 над ним поставлена стрелка). Оно было отделено от Ладоги песчаным валом. Вода в нем стояла на 11 метров выше чем в Ладоге и на 6 метров выше чем в Вуоксе. Из Суванто у поселка Кивинимени вытекала река и впадала в Вуоксу.

Весной 1818 года вал, отделявший Суванто, прорвался и оно соединилось с Ладогой. Уровень его резко понизился. Протока у Кивинимени обсохла. Тогда финнам пришло в голову возобновить эту протоку с тем, чтобы теперь уж Вуокса впадала бы в Суванто, а Суванто - в Ладогу. Этим спрямился бы путь по реке Вуоксе. И вот, не произведя никаких исследований местности, в 1856 году вырыли канал. Вуокса стала действительно впадать в Суванто и в Ладогу, но водного пути не получилось: мягкие породы, покрывавшие перешеек у Кивинимени, были скоро размыты, а на твердых образовался водопад в 3 метра высоты. Озеро Вуокса понизило свой уровень, проливы, соединявшие его с Выборгом, обсохли, и путь между Ладожским озером и Финским заливом прервался. Таким образом Нева осталась единственным водным путем, соединяющим эти два водоема.

Остается еще отметить, что сейчас рост островов в устье Невы прекратился: по измерениям в Ленинграде и Кронштадте земля за последние 60 лет не только перестала подниматься, но даже несколько опустилась. Опускание это очень мало, всего несколько сантиметров, и непосредственной угрозы городу не представляет, но все же при реконструкции Ленинграда его принимают в расчет и проектируют постройки не столько по берегу Финского залива, сколько «в глубь материка» - по Московскому шоссе.

Некоторым из вас, может быть, захочется узнать, как я получила карту XII века, да еще такую точную, с обозначением мелей? Конечно, взяла ее не из летописей: в то время снимать точных карт и планов в Европе не умели.

Эту карту я восстановила по современному плану Ленинграда. По работам геологов я знала, что: 1) острова, на которых сейчас стоит город, существовали в виде неровностей на дне моря еще задолго до образования р. Невы и 2) острова эти начали выходить из-под воды примерно около 1000года нашей эры. Я взяла книгу А. С. Яковлева «Наносы и рельеф г. Ленинграда». К ней приложен план города с обозначением высот и точно нанесен береговой обрыв Древне-Балтийского моря. (В 1000году нашей эры берег Финского залива был примерно на этом же месте.) Подошва этого обрыва на 1,6 метра выше современного уровня моря, - значит, в 1000 году местность лежала на 160 сантиметров ниже чем сейчас. До теперешнего уровня она поднялась за 900 лет. Легко подсчитать, что за столетие она поднималась примерно на 160:9 = 18 сантиметров.

В 1000 году местность лежала ниже на 160 сантиметров. За 200 лет она поднялась на 18X2 = 36 сантиметров, приблизительно 40 сантиметров. В 1200 году она должна была быть ниже чем теперь на 120 сантиметров.

Значит, из воды вышли те части островов, которые выше современного уровня моря на 120 сантиметров. Я их отметила на плане Яковлева, затем таким же способом отметила и мепи, которые были покрыты на 20 сантиметров водой, т. е. места, где могла пройти легкая лодка типа челнока, душегубки и шитика и не могли проходить грузовые лодки большого размера. Так получилась карта, изображенная на стр. 75.

Изображенная на рисунке местность лежит на берегу Ладожского озера. Подошва уступа на 17 метров выше уровня моря и на 11 метров выше уровня Ладожского озера. Прочтите статью «История реки Невы» в этом номере и скажите, как и когда образовался изображенный на фотографии уступ.

Виктор Безделов (ст. Пачелма, Пензенской области) описал трехдневный поход с тремя приятелями:

- Дойдя до Головищенского леса, мы сели отдохнуть, и нас так заинтересовала жизнь леса, что мы провели в нем четыре часа, наблюдая за птицами и ежом. Еж быстро побежал куда-то, я за ним вдогонку. У него в зубах была мышь, и он с ней залез в нору. Мы отправились дальше. Шли, шли, наконец, показалась деревушка - Старая Есинеёвка, около нее протекает река Варежка, которая постепенно засоряется и затягивается илом. Мы решили переночевать у реки. Текла она в крутом каменистом овраге, поросшем дубом и кленом. Растянули палатку колышками, и у нас получился хороший дом. Я пошел за водой к холодному ключу и нашел занятные камни. Они были рыхлые, пористые, серо-бурого цвета. Мы разбили их и обнаружили внутри полуистлевшую траву. Трава была самой обыкновенной осокой, какая росла на берегу ключа. Так мы и не отгадали, почему в камнях трава. На другой день мы занялись определением растений. Хорошо, когда растение цветет: можно подсчитать тычинки и пестики, разобраться в цветке и определить его без больших трудов. Задержались мы над определением растений до вечера. Весело провели вечер у огня. Мы хотели печь картошку и ждали, чтобы прогорел костер, но из груды углей выходила лишь маленькая кучка золы. Сосна сгорала дотла. Почему? - спрашивали мы себя. Вчера из дуба было так много золы, а сосна совсем ее не дает. Но как ни бились мы над этой загадкой, ничего не могля решить. Ночью пошел дождь, он барабанил по палатке, а мы лежали сухие. После завтрака пошли на болото.

Не прошли и полукилометра, как заметили, что лес меняется, появилась береза, исчезли лишайники, их заменили зеленые мхи. Потом пошел кукушкин лен. У ручейка росли тростник и осока, а дальше начиналось болото. Странным оно нам показалось издали. Когда мы подошли ближе, то увидели, что ковер его состоит из мха, но совсем не такого, какой мы видели раньше. Мы стали выкапывать мох, чтобы взять его в гербарий. Потом стали копать глубже и обнаружили коричневую массу. Торф, - решили мы, - это торфяное Куватское болото. Мы взяли образец торфа. Дальше мы отправились к реке Атмис. Места пошли незнакомые, чем дальше - тем лучше. Неширокий и спокойный Атмис протекал здесь вдоль обрывистых берегов. Мы нашли камень, который не могли определить. Нам в этом помог Сережа Косыибаров. Он капнул на камень кислотой, и в нем что-то зашипело. Сережа сказал, что это известняк, известковый туф, выделившийся из воды.