ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

Ленин стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.

- Что случилось? - спросил он, сразу заподозрив неладное.

- Дзержинский арестован, - сказал Бонч-Бруевич.

Кровь отхлынула от лица Владимира Ильича. Это случалось с ним только тогда, когда его охватывал гнев.

- Как? Юзеф? ( 1Юзеф - подпольная кличка Дзержинского)

Несколько секунд Ленин молчал. Потом четко и ясно стал говорить о том, что надо делать для подавления мятежа и для спасения Дзержинского.

Мятежники - «левые» эсеры и изменники - засели в некоторых домах и оттуда отстреливались. Телеграф тоже был занят врагами. Но очень скоро доблестные красные части выбили врага из здания телеграфа и повели бои с теми из мятежников, которые засели в домах. Каждые четверть часа Владимиру Ильичу сообщали об успехах, он кивал и говорил:

- Да, да, хорошо, очень хорошо, но где же Дзержинский, что с ним?

Все молчали.

Никто не знал, что с Дзержинским.

А с Дзержинским было вот что: он стоял неподалеку от окна среди изменников и говорил им:

- Лучше сдавайтесь. Сейчас начнется обстрел, и вы пропали. Ну же, сдавайтесь.

Действительно, обстрел начался, но не сейчас, а поздней ночью, тогда, когда изменники совершенно перепились водкой и заснули кто где. Спал и Дзержинский. Он проснулся от страшного грохота, от звука бьющихся стекол и от воплей испуганных и пьяных изменников. Все они в ужасе метались по дому: кто хватал и тотчас же бросал оружие, кто одевался, кто кричал, что надо сдаваться.

Потолок был проломан, и тучи пыли и штукатурки носились по комнатам: это красная артиллерия только еще пристреливалась.

Какой-то полупьяный изменник трясущимися руками надевал на себя женскую юбку и повязывался платком.

- Все равно не удрать, - сказал ему Дзержинский, - чекисты поймают.

Несколько человек выпрыгнуло в окна. Попов со слезами на глазах бегал из комнаты в комнату, хватался за голову и стонал.

- Трус, - крикнул ему Дзержинский, - ничтожный трус! Отдайте мне ваш револьвер, я вас сейчас застрелю.

Ударил второй снаряд. Дом подпрыгнул, и одна стена - будто она была не из камня, а из теста - поползла вниз.

Дзержинский вышел в другую комнату - тут вовсе не было стены.

Оглянувшись по сторонам, он поднялся на груду кирпича и спрыгнул на улицу.

Еще один снаряд с воем и грохотом ударил в дом.

«Хорошо стреляют», - подумал Дзержинский и быстро пошел к Кремлю.

Дзержинский вошел в Управление делами Совнаркома и весело сказал:

- Вот и я!

Попросил папиросу, покурил, потом засмеялся:

- Но какие это трусы, если бы вы могли себе представить!

Владимир Ильич улыбающимися глазами смотрел на Дзержинского, слушал его и не то укоризненно, не то ласково качал головой.

Через несколько минут началось заседание Совета народных комиссаров под председательством Владимира Ильича Ленина.

Слово получил Феликс Эдмундович Дзержинский.

Он поднимался по лестнице, усталый, измученный. Его обогнали молодой чекист и женщина в пуховом платке.

- Погодите, - сказал Дзержинский. Молодой чекист остановился. Остановилась и женщина.

- Это что, задержали? - спросил Дзержинский.

- Да, я ее арестовал, - ответил чекист.

- Почему?

- Она пришла узнать о своем брате.

- Ну?

- Я ее арестовал.

- Так, - сказал Дзержинский.

Несколько минут продолжалось молчание. Дзержинский молчал и смотрел то на молодого чекиста, то на женщину.

- Пойдемте, - наконец, сказал он. Молча, не говоря ни слова, они дошли до кабинета молодого чекиста. Дзержинский бросил на стол портфель, снял шинель, фуражку, и женщина вдруг узнала Дзержинского.

- Садитесь, - сказал он.

Они сели все втроем вокруг стола.

- Дайте мне дело, на основании которого эта гражданка задержана, - сказал Дзержинский.

- Она спрашивала о своем брате, - начал было молодой чекист.

- Я слышал, но мне нужно основание…

- Ее брат арестован.

- Довольно, - сказал Дзержинский. - Мне надоело в десятый раз слушать одно и то же!

Его глаза потемнели, голос сделался жестким.

- Вы совершили непростительную ошибку, - говорил он, - непростительную для большевика-чекиста. Вы арестовали ни в чем не повинного человека…

- Но, Феликс Эдмундович…

- Не перебивать, когда с вами говорит ваш начальник! Что такое ВЧК? Вы можете сказать мне, что такое ВЧК?

- ВЧК, - начал молодой чекист, - наподобие быстрого суда.

- Неверно, - поморщился Дзержинский. - ВЧК - прежде всего орган партийный и вовсе не суд. ЧК - это орган защиты революции, как Красная Армия, поняли? В гражданской войне по дисциплине, по сознательности, по героизму красноармейцев, по любым их действиям обыватели судят о том, что такое не только Красная Армия, но и советская власть и наша партия. Плохое поведение одного красноармейца может испортить представление о целой части нашей армии. Вы тоже красноармеец, а поступили неверно. Вы поступили не как чекист. За второй такой случай я удалю вас из аппарата ВЧК! Поняли?

Молодой чекист, опустив глаза, сказал, что понял. Дзержинский повернулся к женщине.

- А брат ваш - плохой человек, - сказал он, - негодяй-человек. В то время-когда все мы голодаем, да не только мы, но и дети голодают, - братец ваш спекулирует хлебом, сахаром, солью, продает краденое у государства… Кстати, почему у вас такой истощенный вид? У вас дети есть?

- Есть, - сказала женщина.

- Один?

- Нет, трое.

- А муж?

- Мужа моего убили, - тихо сказала женщина. - Он под Петроградом убит. Когда Юденич наступал, его и убили.

Она смахнула слезу.

- А на что вы живете? - спросил Дзержинский.

- Стираю, - сказала женщина, - за больными хожу. Кто что даст.

- А брат вам не помогал?

- Нет, - сказала женщина, - он у нас скупой очень. Голодным детям куска не даст…

Она заплакала.

- Я ему тоже стираю, - говорила она, - так он платит как милостыню. Я, говорит, твой благодетель, я тебе зимой сколько пшена передавал, а ты все требуешь. Разве ж я требую? Я прошу: у меня дети голодные.

- Зачем же вы сюда пришли, - спросил Дзержинский, - ведь знаете, что он за птица, ваш брат?

- Все-таки брат, - сказала женщина и вздохнула, - был когда-то мальчик как мальчик, вместе в разные игры играли.

Дзержинский встал.

- Отправьте гражданку домой на моей машине, - сказал Дзержинский.

Через несколько минут женщина неумело и испуганно отворяла дверцу большого красивого автомобиля председателя ВЧК. Когда она уже села, к автомобилю подошел красноармеец и, передав ей пакет, сказал:

- От товарища Дзержинского. Автомобиль двинулся.

Дома женщина развернула пакет: там было полтора фунта мокрого черного хлеба, ржавая селедка и шесть вялых сморщенных яблок.