Гарольд Пинтер - Сценарий по Прусту. Á la Recherche du Temps Perdu

Марсель.И вовсе вам незачем ходить к Ребате. Я вам его в «Ритце» закажу.

Пауза.

Альбертина.Так вы что? Собрались выходить?

Марсель.Ну, может быть, не знаю.

Пауза.

Альбертина.Ой, раз уж вы решили мне заказать мороженое, я знаете какое хочу — такое старинное, в виде дворцов, соборов, церквей, одним словом, всяких-разных монументов. Черносмородиновых или ванильных монументов. И пусть их розовый гранит крошится и тает у меня в горле. А? Ну как? Ловко я выразилась? И я губами сокрушу их колонны, колонны, одну за другой. Венецианские клубничные церкви падут под напором моего языка. И все это я буду глотать, всю эту прохладу, прохладу, прохладу.

301. Интерьер. Коридор. Ночь.

В коридоре темно.

Дверь спальни Марселя открыта.

Он идет по коридору к двери Альбертины.

Останавливается. Прислушивается.

Молчанье.

302. Экстерьер. Пляж в Бальбеке. День.

Альбертина хохочет, очень яркая на фоне неба и моря.

303. Интерьер. Гостиная. Вечер.

Марсель и Альбертина сидят за столом.

На столе кофейные чашки.

Молчание.

Марсель.Вы, по-моему, грустная.

Альбертина.Мне никогда еще не было так хорошо.

Марсель.Вы себя не чувствуете, как птичка в клетке?

Альбертина.Говорю же вам, никогда еще мне не было так хорошо. (Пауза.) Завтра мне, наверно, придется к Вердюренам тащиться. В общем-то, неохота, но надо.

Марсель.А что такое?

Альбертина.Ведь я же вам говорила, что мы с Андре на днях случайно наткнулись на мадам Вердюрен, да?

Марсель.Нет. Не говорили.

Альбертина.Нет? Ой, а я думала, что я вам сказала. Ну, и она, в общем, на меня насела, чтобы я к ним зашла как-нибудь на чашку чаю. Мне неохота, но, может, и ничего, проветрюсь. Она и Андре пригласила.

304. Интерьер. Комната Марселя. Вечер.

Марсель у телефона.

Марсель.Андре.

Голос Андре.А! Привет.

Марсель.Вы с Альбертиной идете завтра к Вердюренам?

Андре.Правильно.

Марсель.А зачем?

Андре.Как — зачем?

Марсель.Зачем ей туда идти?

Андре.Мадам Вердюрен пригласила нас на чашку чаю, вот и все. Вполне невинно.

Марсель.И вы уверены…

Входит Франсуаза, выдвигает ящик комода, кладет туда стопку рубашек. Он ждет.

Андре.Алло!

Марсель.Да… да… простите…

Франсуаза выходит.

И вы уверены, что там не объявится кто-то, с кем она хочет встретиться?

Андре.Ну кто? Даже себе не представляю.

Марсель.Я, наверно, с вами пойду.

Пауза.

Андре.А-а.

305. Интерьер. Комната Альбертины. Вечер.

Входит Марсель.

Марсель.Я, наверно, с вами пойду.

Альбертина.Куда?

Марсель.К Вердюренам. Завтра. На чай.

Альбертина.A-а. Ну да, конечно, если хотите. Сегодня, правда, жуткий туман. Может, до завтра рассеется. Конечно, было бы в сто раз веселей, если бы и вы туда собрались. Но я и сама вряд ли пойду, в общем-то. Мне к этому платью позарез нужен белый шарф. Может, я этим как раз и займусь.

306. Интерьер. Гостиная. На другой вечер.

Марсель с Альбертиной над чашками кофе.

Молчат.

Марсель.Ну, нашли вы шарф, какой хотели?

Альбертина.Нет.

Пауза.

Марсель.Мне сегодня заметно лучше. Пойду-ка я, что ли, к Германтам или к мадам де Вильпаризи. Сто лет у них не был. А вы? Не хотите?

Альбертина.Нет, спасибо. У меня сегодня волосы в кошмарном виде.

Он идет к двери.

Марсель.Ладно. Пойду, прогуляюсь немножко. Вы здесь будете, когда я вернусь?

Она на него смотрит.

Альбертина.Ну, конечно.

307. МОРЕЛЬ настраивает скрипку.

308. Шарлю встречает гостей.

309. Вердюрены стоят с кислыми физиономиями.

310. Экстерьер. Вечер. Улица. Долгий кадр.

Поодаль проходит Марсель.

Его окликает, к нему направляется Шарлю.

Дальше они идут вместе.

А поверх всего этого.

Альбертина.Завтра мне, наверно, придется к Вердюренам тащиться. В общем-то, неохота, но надо.

311. Шарлю и Марсель идут по улице.

Шарлю.Смею вас уверить, сегодняшний вечер станет для всех, кому выпадет счастье на нем присутствовать, памятным и даже, могу сказать, историческим событием. Да знаете ли вы, что вам предстоит?

Марсель.Нет. А что это будет?

Шарлю.Премьера нового сочинения Вентейля, в исполнении Мореля. Я безмерно рад, что вы идете. Я бы, натурально, вам послал приглашение, но я так понимал, что вы больны. Значит, вам стало лучше?

Марсель.Да, благодарю вас. Новое сочинение? Вентейля?

Шарлю.Да. Септет.

Марсель.Но он же умер давно.

Шарлю.Ну да. Но он, как выясняется, пооставлял там и сям неразборчивые, почти не поддающиеся расшифровке рукописи, скорей наброски, так, пачкотню. И можете вы себе представить, кто годами над всем этим корпел, доводя до ума? Недостойная подруга мадмуазель Вентейль и сама эта дочка с нею бок о бок. Сначала они его загоняют в гроб своим гнусным бесчинством, а потом упорно спасают его труд, воскрешая тем самым и автора. Вещь великолепная, и Морель ее великолепно исполнит. Наверно, обе полупочтенные дамы были сегодня на репетиции. Их ждали, Морель мне сказал.

Камера перемещается на Марселя, и мы видим его лицо все то время, пока говорит Шарлю.

Я видел этого мерзавца только утром, когда он ворвался ко мне в спальню и пытался вытащить меня из постели. Злая выходка, чистой воды хулиганство. Знает же, негодяй, как я не терплю, чтобы меня видели с утра пораньше. В конце концов, мне уже не двадцать пять, меня уже едва ли выберут королевой бала, не так ли? Но, должен признаться, мальчишка, хоть и мерзавец, все хорошеет день ото дня.

Марсель.Значит, мадемуазель Вентейль и ее подругу… ждали сегодня днем у Вердюренов?

Шарлю.Их ждали.

Останавливается.

Я должен кое-что конфиденциально вам сообщить. Вы писатель…

Марсель.Нет, я…

Шарлю.Ну, так станете писателем. Хотите стать. И, стало быть, вас занимает сложное, таинственное строение души человеческой. Вдобавок я к вам проникся доверием, почему — понятия не имею. Ну так вот, я, знаете ли, случайно, о, совершенно случайно, вскрыл на днях письмо, адресованное Морелю. От актрисы Леа, самой отпетой лесбиянки, как всем известно. Текст этого письма столь низкопробного свойства, что воспроизвести его целиком я никак не могу, но мелькнули в нем, знаете, такие удивительные фразочки — к Морелю обращенные, вы помните, такие, как «гадкая вы девчонка», или «конечно, вы среди нас свой, прелесть, лапочка». Более того, из письма неопровержимо явствует, что нежных чувств к Морелю полны и кое-какие другие женщины, подружки сей милой дамы. Чуть не все сплошь лесбиянки. Ну, а я меж тем всегда считал, что Морель — так сказать, среди нас свой. Да, конечно, у него были женщины, целая куча, у него и сейчас бывают женщины, если ему приспичит, пожалуйста, мне с высокой горы плевать, но эти же — и не женщины вовсе. Вы меня слушаете? Когда Леа заявляет: «Вы среди нас свой», что она, интересно, может иметь в виду? Он же среди нас — свой! Ну, хорошо, мы знаем, положим, что Морель… м-м-м… разносторонен. Но вы допускаете, что он еще и лесбиянец?